Я прохожу в спальню и опускаюсь на мягкую кровать оливкового цвета, наблюдая, как Дмитрий разжигает огромный биокамин, встроенный в стену.

— Где мы?

— У меня в квартире.

Света рассказывала, что Дмитрий живет в особняке вместе с семьёй. Видимо далеко не всегда. Он подходит к прикроватной тумбочке и ставит телефон на зарядку. Мы не вспомнили про него пока не стали приводить в порядок моё рабочее место, а к тому времени горящий фонарь полностью разрядил аккумулятор.

— Ты голодна? — Тихо спрашивает он.

Я отрицательно качаю головой:

— В такое время суток мой желудок крепко спит.

Его губы накрывает легкая улыбка, и я ловлю себя на мысли, что не могу оторвать от неё взгляда. Он вытягивается в полный рост, продолжая завораживать своей невероятной улыбкой, и снимает пиджак. Я ёрзаю, глядя на порванную рубашку. На мгновение меня простреливает то же желание, что я испытывала, когда разорвала её.

— Я могу воспользоваться ванной?

— Ты можешь делать здесь все что захочешь, — хрипловато отзывается он.

Ноги в момент становятся ватными, и под его пристальным жадным взглядом я выхожу из спальни. Но уже через пару минут понимаю, что не справлюсь без его помощи. Сходить в туалет дело не хитрое, а вот настроить душевую кабину со встроенной финской сауной мне не по силам. Все сенсорное и никакой инструкции. Боясь напортачить, я высовываюсь из ванной комнаты и зову Диму.

Он переодевается и приходит ко мне в одних брюках. Прекрасный и босоногий. Я теряю дар речи.

— Я так понял, тебе нужна моя помощь… — говорит он, чуть прищурившись, когда я таращусь на него с открытым ртом и не могу связать два слова.

Я тупо киваю. Видеть Дмитрия в домашней обстановке и с голым торсом — картина на грани фантастики. Безумно хочу привыкнуть к этому зрелищу. Надолго ли? Он потягивается, включая воду и параллельно объясняет мне как настраивать температуру. Но у меня не получается слушать. Все моё внимание сосредоточено на его плечах и гладкой коже. Как он поддерживает такую форму? Мышцы крепкие, не перекаченные, со спины отчетливо виден красивый треугольный силуэт. Я хочу коснуться его, но нерешительно застываю.

— Хочешь, чтобы я тебе ещё в чём-то помог? — он хитро улыбается, глядя на мои застывшие в воздухе руки.

Я смущённо одергиваю их за спину и опускаю глаза. Да что со мной? Меньше часа назад у нас был жаркий секс, а теперь я стою перед ним и смущаюсь как школьница!

— Хочу, — тихо, но твердо отвечаю я.

Дмитрий сжимает мне лицо, заставляя поднять на него взгляд.

— Ты можешь касаться меня как захочешь и когда захочешь.

Я смущённо киваю.

— Ты говорила, что ненавидишь принимать душ вне дома, — напоминает он, целуя губы. — Я хочу это исправить.

Я чувствую спиной прохладную плитку, к которой он мягко прижимает меня. Мысли быстро покидают голову, вместе со смущением. Он обрывает поцелуй, но не отстраняется. Его руки мягко скользят по моему животу. Я прерывисто выдыхаю.

— Я не хочу, чтобы ты меня смущалась, поняла?

— Да, — шепчу я, ища его губы вновь.

Он прикусывает мою нижнюю губу, и неспешно стягивает с меня топик. Наш поцелуй становится быстрым и пламенным, затрудняя дыхание. Я едва стою на ногах, когда Дмитрий освобождает мои губы и посыпает беспорядочными поцелуями шею, спускаясь к ключице.

— Да, — шепчет он. — Так уже лучше, моя красавица.

Шум воды заглушает его тихий шепот. Я откидываю голову, забываясь. «Моя красавица»…

— Ты гладкая, как шёлк. — Дмитрий касается тонких бретелек бюстгальтера. — Мне продолжить?

— Да…

Он довольно улыбается и высвобождает из чашечек мои груди. Я изгибаюсь, хватая ртом воздух, когда он припадает к ним губами. Эти прикосновения эхом отдаются у меня между ног, пульсируя жгучим, почти болезненным желанием.

— Боже, Дима…

— Продолжать? — он резко втягивает в рот мой сосок, и я вскрикиваю, чувствуя, как низ живота скручивается в тугой узел.

От неожиданности я подаюсь вперёд и чуть сжимаю бёдра, ноги подкашиваются. Я хватаюсь за его плечи, боясь упасть. Дима опускается на колено, проводя жаркими губами дорожку вдоль моего живота и расстёгивая мне джинсы. Его дыхание обжигает мне кожу. Я загораюсь желанием раздеть его, но терпеливо жду, когда он полностью освободит меня от одежды.

— Моя очередь, — шепчу ему я, призывая подняться.