На ступеньке сидело, сжавшись в комочек, закутанное в бесформенные коричневые тряпки, маленькое и на вид очень несчастное существо, часто дышало, кривилось и морщило нос, явно собираясь зареветь. Алдия склонился ниже, существо испуганно дернулось и вскинуло на него взгляд. Архимаг отшатнулся. С чумазого круглого личика на него глянули заплаканные разноцветные глаза: один фиолетовый, очень, очень знакомого оттенка — как такое может быть?.. И второй — пугающе глубокий, чужеродный, неуместный на детском лице. Отсвет магического огонька блеснул в глубине зрачка… Или это не отсвет?

Драконий огонь?..

Слезы блестели в диковинных глазах. Слезы звучали в жалобном сопении. Слезы толкнулись в сердце Алдии чем-то доселе незнакомым. Страхом?

Могущественный архимаг с ужасом убедился, что весь его опыт, все его звания и достижения на поприще науки и магии ни на что не годны, когда нужно утешить и успокоить испуганного ребенка.

В этот момент, как всегда вовремя, явилась Петра. И молча унесла маленькую Шаналотту. Но унесла не полностью, как Алдия понял позже. Взгляд карего глаза с искрой в глубине остался с архимагом, поселился внутри и время от времени колол иглой беспокойства и недоверия. Страха, возможно. Но тогда еще Алдия не понимал, чего именно он боится — и боится ли вообще; или просто растерян и недоволен тем, что в его жизни появилось еще одно обстоятельство, не поддающееся его контролю.

Первым было Проклятие нежити.

Вторым оказалась Шаналотта.

Архимаг не привык бояться. Он предпочитал сам внушать страх. Он ненавидел бояться. И ненавидел всё, что могло внушить ему страх.

А Шаналотту он ненавидеть не мог. И от этого боялся ее еще сильнее.

Сожженный дневник Алдии

Мир дает людям иллюзию жизни.

Обман сковывает их, они жаждут любви, не подозревая, что это всего лишь иллюзия, до тех пор, пока проклятье не коснется их тела.

Свет — разум. Тьма — чувства. То, что есть на самом деле — и то, что лишь мерещится.

Хотел бы я променять мир на иллюзию, если бы мне дали выбор?

Но так ли это плохо?

Красивая теория, все так логично…

Алдия. Давно

— Так, — сказал архимаг. — А теперь по порядку.

Вендрик вздохнул, залпом выпил вино и начал рассказывать.

Через шесть дней после того, как Алдия отбыл в Кирмет, в королевский замок явилась женщина. Она выглядела изможденной, как будто ей пришлось проделать долгий путь, но при ней не было ни вьючного животного, ни вместительного заплечного мешка. Подбитый тонким мехом плащ, изношенные сапоги, короткий меч на перевязи — казалось, она прибыла из соседнего города, а не из необозримых далей, как она рассказала позже.

Вендрик никому не отказывал в аудиенции, вот только ждать ее иногда приходилось сутками напролет. Однако в этом случае, как нарочно, просителей и прочих докучающих монарху посетителей было мало, и женщина предстала перед королем через каких-то два часа. К тому времени она уже едва держалась на ногах, но осанка ее оставалась безупречной, волосы цвета золотистой соломы были уложены в строгую аккуратную прическу, а взгляд сверкал наточенной сталью изысканного клинка.

— Понимаешь… Сразу было видно — это королева, — шепотом сказал Вендрик, не глядя на брата.

Алдия только молча качал головой и пил третий кубок вина подряд.

Зачем женщина, назвавшаяся Нашандрой, явилась в Дранглик, король так толком и не понял. Он приказал проводить ее в лучшие гостевые покои и предоставить ей всё, что она пожелает, и даже больше — как самой почетной гостье. Отдохнув, Нашандра снова предстала перед королем, и тут несчастный Вендрик ощутил, как невидимые сети сердечной неволи опутывают его, не оставляя ни малейшей надежды освободиться.

Нашандра была умопомрачительно красива. А позже, во время беседы, король убедился, что она еще и поразительно умна, начитана и много повидала в жизни. О цели прибытия гостьи в Дранглик разговор больше не поднимался: Вендрику было вполне достаточно того, что некие обстоятельства привели ее сюда. И он от всей души благословлял эти обстоятельства, чем бы они ни являлись…

Алдия слушал, молча качал головой, пил неизвестно какой по счету кубок вина и мрачно прикидывал, сколько зелья от головной боли ему понадобится завтра, чтобы приступить к работе хотя бы после полудня.

Наконец Вендрик замолчал, опустил голову и тихонько покачал ею: то ли сокрушаясь по поводу собственной неосмотрительности — в чем Алдия сильно сомневался, то ли просто опьянев до легкой потери координации.

— Коротко говоря, — слегка невнятно произнес архимаг, — ты вдурился как лю… Тьфу. Влюбился как дурак.

— Ну можно и так сказать, — Вендрик шумно вздохнул.

— Ты — король, — Алдия встряхнулся, как пес, и сел прямо — попытался, во всяком случае. — Ты в ответе за государство. Ты в ответе за своих людей! Кого ты им подсунул в роли королевы? Первую встречную, ни происхождения, ни намерений не зная! А что если она сбежала от мужа? А что если ее разыскивают за какое-то страшное преступление? Вендрик, я отказался от короны не для того, чтобы ты ее…