В течение дня они вертелись неподалеку от хозяйки, которая бросала на них редкие взгляды, но, тем не менее, Анка и «малыши» должны были радовать ее задорным смехом и улыбками. Вроде бы ничего сложного, но смеяться через силу Юлиане обрыдло уже на четвертый день, а еще через несколько тошнило от жалкой участи клоунессы-мамаши. Однако кормили их сытно, одевали и не заставляли пахать от зари до зари, как тех, кто лишился милости высокородной Виулы.

Случайно столкнувшись на кухне с чернорабочими — грязными, худыми, изможденными, которым то и дело перепадали щедрые удары от поварят и тех, кто сильнее, она успокаивалась и до вечера чувствовала себя не такой уж несчастной. Но после, когда, проводив госпожу и ее фрейлин в опочивальню, могли быть свободны, карлы тут же разбегались, а она оставалась одна в чужих стенах и не знала, куда себя деть. Везде на нее смотрели косо и шарахались.

Улаура во дворце боялись, а ей приписывали отношения с ним, хотя с того раза они больше не виделись. Оттого было обиднее.

Сегодня одиночество и безысходность особенно тяготили Юлиану. Она долго вертелась в постели, не находя места, и боролась с желанием встать и пойти к грубияну.

Причину своего необузданного интереса к нему она не могла объяснить, но ее тянуло к Улауру. Хотелось показаться в красивом платье, с уложенными волосами, как положено в этом мире, но он обитал в другой части дворца, куда никто из челяди не желал совать нос. Идти туда было незачем, а без повода стыдно. Он наговорил много гадостей, а Юлиана не хотела унижаться.

«Нет, нет и еще раз нет! Терпи! — убеждала себя, терзаясь бессонницей. А когда заснула, провалилась в яркий сон.

Голый, перемазанный грязью дикарь, с развевающимися на ветру растрепанными волосами, несся по сумрачному, почти непроходимому лесу. Будто наяву Анка ощущала, как его (ее) ноги бесшумно ступают по траве или листве, выслеживая дичь, осязала мельчайшие оттенки запахов. Озлобленный, он рыскал в поисках, кем утолить голод. Однако постепенно до нее стало доходить, какую нужду он испытывает.

— Я! Я рядом! — вожделение всколыхнуло кровь, заставив желать его жадных, грубых прикосновений. — Почему избегаешь меня? — кричала она, но ветер уносил крик прочь.

Внезапно дикарь, будто почувствовал, что за спиной стоит она, резко обернулся. Повел носом, вгляделся в нее и оскалил большой рот с частоколом нечеловеческих, хищных зубов. Юлиана задрожала. Он был зол, раздражен, взбешен. Принюхиваясь, двинулся к ней, а она от страха и надежды не могла и не желала уходить.

— Я тоже голодна! Возьми меня! — она смотрела завлекательно, чтобы Улаур почувствовал, как по ее телу растекается тягучая истома.

Он подошел почти вплотную, смотря на нее и сквозь нее.

— Я тут! — прошептала Анка. Но дикарь криво усмехнулся, отпрянул и скрылся в зарослях. И она снова почувствовала себя отвратительной, уродливой, отталкивающей.

— Почему? Неужели я ему действительно противна? — разрыдалась Юлиана во сне.

— Потому что глупа! — с насмешкой ответил женский голос. — Пища: «Я тут, я тут!» мужчину не соблазнишь. Деревенщина и то бы лучше справилась.

От громкого чужого голоса в голове Анка испугалась.

— Дожилась! Во сне с собой разговариваю!

— Тупица! — раздраженно процедила незнакомка. — Последний раз говорю: не сделаешь, как велю, останешься в этом мире! Навсегда!

— Да кто ты такая? Это мой сон! — возмутилась Анка. Властный, повелительный голос пугал до дрожи и не предвещал ничего хорошего. Но она все же рискнула огрызнуться. — Сама тупица!

И тут же боль скрутила нутро.

— Разговаривай с почтением! — холодно предупредила женщина. — Имя мое незачем знать, но я та, кто привел тебя в этот мир, и в силах вернуть обратно. Если справишься, не только верну, но и исполню любое желание! Разве этого не достаточно, чтобы переступить через гордость и хорошо поработать?

— А я не просила переносить меня в этот дурацкий мир!

— С почтением, иначе лишишься моей помощи!

— Я не просила переносить меня, — сдерживая злость, повторила Юлиана.

— Мне лучше знать тайные людские желания. Ты должна быть благодарна мне, иначе сама бы никогда не решилась изменить никчемную жизнь.

— Сейчас моя жизнь еще более никчемная! И он отталкивает меня!

— Хорошо, я помогу. Завтра! Но смотри, не упусти шанс! Другая может справиться быстрее! — рассмеялась незнакомка, и ее смех растаял в тишине.

Анка проснулась в подавленном настроении. В комнате еще было темно.

«Привидится же! И к чему? Если вправду перенесла, явилась бы лично! А то во сне поугрожала и растаяла. А мне потом сиди и думай: то ли привиделось, то ли крыша едет не спеша? И пусть появится другая — не собираюсь я за ним бегать!»

Сар старался не попадаться людям на глаза. Днем отсиживался в подвале, скрываясь от любопытных взоров, и лишь с приходом ночи выходил в город.