В полумраке, чуть освещенном белыми кристаллами, что дивными сростками украшали стены высоко над головой, Снежка рассмотрела слитки золота. Блестящие шары высились горой посреди темницы, а на них сидел лохматый, как дворовой пес, старик. Одежонка на нем была старинная, даже не довоенная, а гораздо раньше такую носили — лапти поношенные, рубаха-косоворотка чудного кроя, штаны серые холщовые, бечевой перетянутые.

В глазах старика горел жадный блеск, и были они янтарно-медовые, глаза эти дикие, и показалось испуганной Снежке в этот миг, что в них плескалось плавленое золото.

— Не горюй, девка, не горюй… — прохрипел дух горный, задумчиво свои слитки перебирая, башенки из них строя высокие, и был он сейчас похож на огромного паука. — У меня в горе хорошо, вольготно, реки хрустальные текут, сосны малахитовые растут, сердоликовые яблони светятся искристо, скалы у меня там золотые да топазовые… небеса бирюзовые. И солнышко янтарное катится по этому небу, дарит тепло свое… Айда, покажу тебе свое царство. Вмиг про стужу и холод забудешь, полюбишь меня, а я тебя — озолочу!

— Не нужно мне твоего золота. Верни меня к жениху! — гневно крикнула Снежка, ногою топнув. Хотелось ей показать старику проклятому, что не боится она его, что нет ему воли над ней. И гул после этого пошел по пещере, а невеста зимняя глазами зло сверкнула, словно поняла — это она гору испугала.

Но старик и бровью не повел, спрыгнул со слитков, схватил Снежку за руки, дернул резко, заставляя за собой идти.

— Привыкнешь. Ко всему привыкнешь! Будешь жить, горя не знать. Забудешь своего жениха, и седмицы не пройдет, как забудешь! — отмахнулся горный дух, таща девушку к другому каменному коридору. Там мох по камням полз, и то и дело сростки аметистов сверкали, будто цветы, забрызганные каплями воды.

Красиво. Но мертвая эта красота, холодная и равнодушная. Нет в ней жизни, нет в ней радости.

— Отпусти! — шипела Снежка, пытаясь вывернуться — но куда там, хватка у горного духа была крепкая, руки словно бы из скалистых останцев выточены.

— Ты погляди только, погляди-ко, как жить будешь… Королевною!.. — бормотал старик, будто не слыша пленницу.

Лаз быстро кончился и перед изумленной Снежкой открылся дивный вид — по каменному небу катился, освещая все подгорье, шар золотого солнца, и лучи его желтые рассыпались сверкающим крошевом по горам с острыми выступами. Сами горы блестели и сверкали от хрусталя и кристаллов и не из привычного гранита были — а из аметиста и топазов, берилла прозрачного.

Огляделась зимняя невеста, едва сдерживая дрожь, и поняла, что в этом мире жутком нет ничего живого. Деревья и травы тоже из самоцветов вырезаны, а в реке шелестят осколки каких-то камушков, и то белые они, то голубые, так и кажется, что это волны и пена на них ажурная лежит.

Снежка пристально смотрит на мир подгорный, но не приносит увиденное радости. Вот лиса сердоликовая вышла из-за елки, из змеевика сделанной, поглядела на девушку с прищуром хитрым, тявкнула, совсем как настоящая, и убежала в каменный лес.

— Красиво? — старик вперед вышел, приосанился, бороденку свою тонкую пригладил. — Все твое будет, только согласись стать моей женой!

— Ни в жизнь! — крикнула Снежка и руку кривых пальцев духа выдернула. — Верни меня обратно!

— Вот характерная! — разозлился Хозяин Золота. — Ну, мы ишшо поглядим, кто кого переломает. Все равно дороги из горы не найдешь. Сгниешь здесь, или моей будешь. И знай, девка, не нужна ты Морозко, погорюет и забудет, нет в его холодном сердце любви, нет нежности! Заморозил бы он тебя, стала бы льдинкой или снежинкой, чтоб в метели его колдовской кружить — вот и вся его любовь. А у меня будешь богато жить, в золоте купаться!

Исчез он, осыпавшись грудой золота, а Снежка пнула ее и расплакалась в отчаянии. И падали ее слезинки осколками горного хрусталя и кусочками льда, что таяли тут же, а в сердце хоть и рождалась тоска да боль, но верила она в то, что Морозко спасет ее, вызволит из этой пещеры самоцветной.

Здесь хоть самому камнем обернуться — не будет все равно жизни! Как человеку выжить среди холода аметистов да кристаллов кварца, как сохранить память о мире людей среди граней острых самоцветов, что высятся повсюду, где даже небо — и то каменное?

И звенит каменный лес, и равнодушно светит золотое солнце.

И бросилась Снежка прочь от его света, но огромным цветком оно распускалось над нею, нещадно паля, обдавая жаром, словно бы из раскаленной печи, и казалось Снежке — растает она, как сказочная Снегурочка, станет ручьем хрустальным, озером горным, водопадом гневливым. Оплавились на ее поясе топазы, будто и правда были кусочками льда, но пока бежала она узкой тропинкой, что петляла среди малахитовых сосен, успела убедить себя, что сможет обыграть проклятого духа. Не может быть такого, чтобы не было отсюда выхода — во всех сказках есть подсказки для героев, есть помощники волшебные, или предметы зачарованные… нужно только смотреть по сторонам внимательнее и верить в чудеса. И тогда обязательно всем и каждому по заслугам воздастся!