— Послушай меня. Слушай. Он не умирает. Отправления организма в порядке. Аля. Да перестань, не плачь. Твой брат не умирает, но… я не знаю, что с ним. Он временами впадает в это состояние, и я… не знаю, с чем это связано. Пока не знаю.

"Ты лжешь" — едва не выкрикнула Алька. Прикусила до боли губу, повернулась и еще раз посмотрела на Авельрона.

Черты лица заострились, щеки запали, белая кожа обтянула череп. Густые волосы были коротко острижены, сквозь них просвечивала кожа. И взгляд этот, страшный, немигающий…

Внезапно дикий ужас накрыл ее, и Алька вцепилась в Мариуса, стискивая в пальцах лацканы форменного сюртука Магисра.

— Мариу-у-ус… — почти проскулила.

Такое чувство, как будто что-то страшное взглянуло на нее сквозь Авельрона, потянулось костлявой рукой и аккуратно тронуло за плечо. Смерть?..

Мариус крепко прижимал ее к себе, гладил по спине, по рукам, согревая запрокинутое лицо дыханием.

— Алечка… ну, что ты… мы его не потеряли, Аля. Все будет хорошо, клянусь. Я разделаюсь с тем, что его затягивает, Аля…

— Да, да… — выдохнула она, — ох, ну как же так… Как же так?

В темных глазах Эльдора не было ответа на этот вопрос, и Алька, все еще дрожа всем телом, отстранилась. А потом еще раз посмотрела на Авельрона, и поняла, что наваждение прошло.

Взгляд ее брата снова стал живым, осмысленным. И он улыбался, на нее глядя.

Только вот кошмарная худоба никуда не делась.

Алька снова посмотрела на Мариуса. Почему он не сказал ей, что все так плохо? И так быстро? Ведь только вчера виделись. Такое чувство, как будто что-то неведомое и очень опасное выпивало жизнь из Авельрона. А они с Мариусом ничего не могли делать.

"А если это в самом деле купол? Что, если так?"

Она мотнула головой.

Похоже, ей даже не пришлось мучиться, принимая решение — все случилось само собой.

И то, что Авельрона нужно было отсюда забирать, казалось самой очевидной вещью в этом мире. Жаль, что Мариус этого не понимал.

Алька отлепилась от сюртука, пропахшего кофе и шоколадом.

— Я… — взглянула в родное лицо, такое встревоженное, сосредоточенное. Губы сжаты, в карих глазах — затаенная боль. — Можно, я сама с ним побуду?

Он молча кивнул, все еще сжимая ее руки. Затем неохотно отпустил и вышел.

Алька медленно двинулась к Авельрону, который все еще улыбался. Затем прошептал:

— Алайна…

Ее словно вихрем подхватило, швырнуло в изголовье кровати, на каменный пол, на колени. Так близко к Авельрону, как только возможно.

Холодная, влажная кожа под ладонями. Колкий ежик волос. Алька гладила его по голове, сердце рвалось на части. Не нужно ничего говорить, он и так все понимает. И она тоже понимает, что Авельрон не жилец, чтобы там Мариус не говорил.

— Не нужно меня жалеть, — прошептал он. — все хорошо…

— Молчи, — взмолилась Алька, — молчи. Я не слепая.

— Мои раны зажили, — проговорил Авельрон, — странно, правда? А я… я как будто исчезаю, растворяюсь в чем-то.

— Тебе нужно бежать отсюда, — шепнула она.

— Но как? — в серых глазах появился блеск, на скулах медленно собирался лихорадочный румянец.

Алька обернулась на дверь — не стоит ли там Мариус. Но нет, никого.

Она наклонилась к самому лицу брата и прошептала быстро.

— Кьер приходил ко мне. Наш… отец хочет вернуть нас в свои земли. Я отказалась. Но ты… ты должен быть там, Рон.

— Думаешь, мне от этого станет легче? — он дернул уголком рта.

— Не знаю, — она пожала плечами, — но попробовать нужно. Тебя убивает то, что здесь…

— По словам Мариуса, со мной все просто отлично, — выдохнул он. Прищурился, глядя на Альку. — Кьер что-то передал?

— Да… да.

Она скользнула рукой в сумочку, нащупала луковку.

— Вот что.

Показала на раскрытой ладони Авельрону. Тот лишь брови приподнял.

— Кальхейм. Зачем это нам?

— Что? Как ты это назвал?

— Кальхейм, — спокойно повторил Авельрон, — любимое лакомство архаанов.

— Кто такие архааны, — выдохнула Алька.

— Ты не знала тварей роя, — теперь уже Рон вполне добродушно улыбался, — я не понимаю, как мне может помочь кальхейм. Для людей он ядовит, да и крагхи его тоже не могли есть.

— Я не знаю, — она растерялась, — но Кьер попросил спрятать это рядом с тобой. Не знаю, зачем.

И снова оглянулась, опасаясь того, что в комнату вот-вот зайдет Мариус. И что тогда?