— Я все устрою, — пообещала Энола, — на балу ей это и поручим.

Она доела пирожок, смяла салфетку, вытерла губы, потом кончики пальцев.

— Что б вам еще такого рассказать? — сказала она задумчиво, глядя с прищуром на детей на катке.

— С чем вернулись послы?

— Сегодня вернулись, — взгляд Энолы гулял по катающимся, но лицо сделалось серьезным, — Фаэр ходит довольный, как свинья, наевшаяся желудей. Повелитель Сантор отписался, что плевать хотел на требования Флодрета, и что земли за Пеленой, ну те, что западные, будут принадлежать тем, кто жил на них все эти годы… Фаэр теперь на каждом углу поет, что наш король просто обязан идти войной на крагхов… вернее, бывших крагхов.

— А что за требования выдвигались? — поинтересовался Мариус.

— Да ничего такого, — Дампи пожала плечами и плотнее запахнула на груди пелерину, — его величество предлагал заключить договор о мире и определиться с границами. Мне кажется странным столь резкий ответ.

Мариус вздохнул.

— Я знавал повелителя крагхов. Он вел себя очень и очень разумно. Не пойму, что на него нашло…

— Вот и я…

И Энола посмотрела на него так беспомощно, что Мариус ощутил вполне объяснимое желание ее как-то утешить.

Но Энола Дампи, судя по всему, давно и уверенно была женщиной короля.

А он… у него была Алайна, его светлая птичка.

— Я постараюсь навестить монарха, — Мариус осторожно коснулся ее локтя, — мне кажется, что-то не так с посланием. Честное слово, повелитель Сантор… Разве что ему намекнули на заложника…

— Да нет же. Ничего такого в тексте не было, Флодрет мне все рассказал. И он бы не стал мне лгать. — Она пожала плечами, — все это странно, не находите?

Помолчала, теребя край ленты пелерины.

— А у вас что? — спросила спокойно, — когда я вас увидела, вы о чем-то думали. О чем-то малоприятном. Несмотря на, — Энола обвела рукой вокруг, словно желая показать: тут весело, в самом деле весело, — на все это.

И Мариус решился. Было что-то располагающее в этой женщине. И, возможно, ей от него ничего не было нужно. Просто хорошая добрая женщина. Просто некое внутреннее расположение.

— Моего пациента, похоже, выпивает тварь астрала, — сказал он, — а я ничего не могу поделать, потому что не знаком с этой стороной магии. Беспомощен, совершенно. Имея такой резерв — и ничего толком не могу сделать.

— А-а, как интересно, — в глазах Энолы зажегся огонек, — нечто потустороннее, м?

— Похоже на то, — он все еще держал в руке пустую кружку и только поэтому не мог развести руками.

— Да, астрал — это чуть дальше, чем магия реального мира, — заметила Энола, — я читала, что до Пелены маги умели работать с астралом. А потом знания оказались утеряны. Ну, потому что люди лишились свободных потоков магии, а всех магов стали изготавливать искусственно.

— То-то и оно, — согласился Мариус, — теперь я целыми днями копаюсь в бумагах прежнего магистра, но пока ничего не нашел.

— А что вы хотите сделать с этой тварью? Убить? Отбросить обратно в астрал?

Он пожал плечами.

— Да что получится. Лишь бы спасти человека. Я не хочу, чтоб он так глупо умер…

Энола Дампи молчала, щурясь на детвору на катке, а Мариусу вдруг стало стыдно — оттого, что выложил свои сложности малознакомой женщине. Оттого, что признался в собственной слабости.

— Знаете, я могла бы вам помочь, — внезапно сказала Дампи, — для артефакторики ведь ничего не менялось. Есть Пелена, нет Пелены — примерно одинаково. У меня прекрасная библиотека, если вы дадите мне несколько дней, то я поищу, что там, про взаимодействие с магическим астралом. Возможно, вместе мы найдем решение вашего вопроса.

— Был бы весьма признателен, — расположение к Дампи росло с каждой минутой.

"Ну и женился бы он на ней", — невольно подумал Мариус про короля.

По крайней мере, скучно с Энолой точно не будет.

— Тогда давайте вернемся к этому вопросу после бала, — сказала она, — мне нужно время. Надеюсь, ваш пациент доживет…

Конечно же, в башню магистра Мариус не вернулся. Раскланявшись с ниатой Дампи, он попросту пересек площадь и свернул на улицу Марии-Розетты, нарядную, пестрящую множеством дорогих магазинов. Улица Марии-Розетты, начинаясь от площади Порядка, другим своим концом упиралась в дворцовую площадь.

Нет, понятное дело, король его не звал, аудиенцию не назначал. Но, наверное, поговорить стоило — и ведь было о чем. Из головы не шел Фаэр с его маниакальным желанием повоевать. Но решиться на подлог документов, написанных королевской рукой?.. Пожалуй, это было чересчур вызывающе даже для Фаэра. Но кто тогда? Тот, кто стоит в тени трона? У кого была возможность эти самые документы подменить? Кому, наконец, выгодна война?

Мариус вздохнул. Так хорошо было, когда пил глинтвейн. А теперь — мысли, мысли… Нехорошие, назойливые, не приносящие радости. И выходит так, что уже и о себе думать некогда, и сам как будто все тоньше и тоньше под гнетом забот. Чужих, между прочим, забот. Надо думать о других, помогать другим. О себе — только забыть.