А Орин допустила вторую ошибку.

А Орин допустила вторую ошибку. Она отвлеклась. Всего на миг, на время, недостаточное даже для одного удара сердца. Но этого хватило.

Она стала терять контроль. Вернее, даже не так — она потеряла контроль над ситуацией в тот момент, когда Рейджен, придерживая одной рукой Анну, прошел сквозь стремительно тающий стараниями Кристиана защитный контур, и навалился спиной на неподвижное тело шиисса Найтвиля.

Стараясь уберечь девушку от болезненного удара о каменный бортик алтаря, он развернулся и, неловко взмахнув рукой, в которой был зажат так любимый Ветром стилет. Тонкое лезвие выскользнуло из его ладони и вспороло кожу на запястье.

Кровь. Яркая, алая, она брызнула на неподвижное лицо Найтвиля, попала на его одежду, а одна капля… Всего одна капля… упала на стремительно наливающийся цветом агритт на навершии ритуального клинка.

Орин так и не поняла, что именно произошло. Почему так произошло? Это же просто кровь. Обычная теплая человеческая кровь, чуть солоноватая на вкус. В ней не могло быть ничего особенного. Совершенно ничего, потому что ее носитель был обычным человеком. Каких много. В нем не было магии. Он не имел ни силы, ни дара. Ни-че-го!

Так почему? Почему все это случилось? Почему кровь обычного мужчины испортила все, к чему ведьма стремилась столько лет? К чему готовилась, не жалея ни собственной жизни, ни жизни тех, кому было уготовано умереть ради достижения ею этой цели?

Орин застыла каменным изваянием, широко распахнутыми глазами глядя на то, как стремительно закручивается сила внутри агритта. Камень все еще удерживал магию в себе, но уже полыхал всеми цветами заката, окрашивая стремительно густеющий воздух. Ведьма смотрела, не в силах отвести глаз от того, как рвется тонкое плетение ритуала. Как рассыпается пеплом ее надежды, как тают мечты…

Она ничего не сделала. Да и не могла она ничего сделать. Никак. Не было в ведьме сил, достаточных для того, чтобы прекратить все это безобразие. Все, что она могла — это молча смотреть. И умирать, глядя на то, как расползается, точно паутина, искусное плетение магических нитей, как рассыпается пылью тот покров, что она создавала ценой неимоверных усилий.

И в этот миг, Орин вспомнила своего деда.

Лицо старого шиисса, закостенелого в своих убеждениях, закоренелого ненавистника всего живого, до самого последнего своего вздоха благословляющего предков и совершенно не обращающего внимания на желания и нужды живых своих потомков, встало перед ее глазами.

Он был ее первой жертвой. Но не единственной.

Однако в этот миг, последний миг своей жизни, Орин вспоминала именно его. Его выцветшие глаза вставали перед ее мысленным взором, его хриплый каркающий голос она слышала, когда смотрела на то, как оседает на пол у алтаря Анна, которая ударилась о каменный постамент и не удержалась на ногах. Именно родного деда вспоминала Орин, когда Рейджен, пытаясь подняться, неловко взмахнув руками, столкнул с алтаря тело шиисса Найтвиля.

Именно его взгляд чувствовала на себе Орин.

Ритуал был загублен. Она не справилась.

Орин не обольщалась. Она выложилась по максимуму для проведения ритуала. Отдала все силы, накопленные годами, выпитые у своих жертв, ради того, чтобы исполнить свою мечту. И все было напрасно.

И теперь, глядя на то, как густеет воздух от разлитой в нем магии, она чувствовала, как ее покидают не только сила, но и сама жизнь. Капля за каплей. Все, что она забрала у жертв. Сколько их было? Она не считала. Не помнила никого из них. Их лица не преследовали ее в кошмарах, их имена она не трудилась спрашивать перед тем, как возложить на алтарь. Ей это было ненужно.

Все, чем она жила. Ради чего она жила только что пошло прахом.

И она ничего не могла поделать… Не знала, как исправить случившееся. Не понимала, как это исправить!

Когда кровь из рассеченного запястья Рейджена упала на ярко-алый заполненный магией агритт на навершии клинка, камень полыхнул, на миг ослепляя всех присутвующих.

— Шарх! — не сдержал Рейджен ругательства.

Анна вздрогнула, услышав его голос, и приоткрыла глаза, зажмуренные из-за яркого неестественного света. Вокруг происходило нечто настолько странное, что на короткое мгновение девушке показалось, что она умерла и попала во владения бога мертвых. Воздух сгустился, он стал не только видимым, но осязаемым и горел так ярко, напоминая небо во время заката. А еще звенел. От напряжения, от магии. Чистая энергия вырвалась на свободу, закружилась в пространстве, создавая невидимые глазу простого смертного вихри.

Анна попыталась вздохнуть, но не получилось. Грудь сдавило, в ушах стал нарастать звон. Он становился все громче и громче. Реальность поплыла…

Анна закричала. Она точно знала, что кричала, но не слышала звука собственного голоса. Она ничего не слышала и пошевелиться тоже не могла. Плотный, словно кисель воздух спеленал ее, сковал, точно кандалами.

Рейджену же удалось подняться. Превозмогая слабость, стараясь не обращать внимания на сгустившуюся вокруг него магию, он выпрямился. Опираясь одной рукой на алтарь, в попытке отыскать свой стилет, склонился над упавшим Найтвилем. Тот хрипел, бился в судорогах, изо рта его шла кровавая пена. Время, кажется, остановилось в тот миг, когда шиисс Найтвиль испустил свой последний вздох.