Шрифт:
— Спасибо, друг, — сказал вдруг он, — Ты всегда зришь в корень.
— Пользуйся, — ответил арахнид, как показалось Женьке, с довольно ухмылкой, хотя фиг его знает, где у него лицо, и рот соответственно.
Потом Арр'Гриил ушёл, а они остались. Женька подняла голову и с некоторой опаской посмотрела в растерянное лицо Тима.
— Эй, шеф? А этот арахнид всегда тебе девушек подбирает? — невинно поинтересовалась она.
— Ду-урочка, — протянул Тим, ничуть не обидевшись, — Я люблю тебя.
Глава 5
Н-да… Как-то не так ему всё это представлялось…
Женька, уткнувшись носом в подушку, рыдала уже второй час подряд, и Тим понятия не имел, что с этим делать. В первые полчаса он испробовал все известные ему способы борьбы с этим стихийным бедствием, потерпел полнейшее фиаско, и в конце концов оставил девушку в покое. Рано или поздно это прекратится, тогда и поговорим.
Что ж она такого вспомнила-то?! Арр'Грилл, правда, предупреждал, что реакция может быть непредсказуемой, но не до такой же степени!
И ведь ничто, казалось, не предвещало… Из мира арахнидов Женька уходила всего-лишь слегка задумчивой. С Глобусом, который ждал их возвращения, правда, разговаривать отказалась. Мол, в голове каша, а вот завтра, когда всё уляжется и она сама во всём этом разберется — тогда и поговорим. И пока, если можно, без магистра. Торн стоял в сторонке и загадочно ухмылялся, будто знал что-то. Вот с кем потолковать бы… Но все разговоры позже, Женьку в таком состоянии оставлять нельзя.
В дверь постучали. И кого несёт нелегкая?! Чертыхнувшись под нос, Тим пошёл открывать.
На пороге обнаружился Женькин папаша. Как его? Эрик! А ведь в Гардкхаст пока не сообщали. По крайней мере, Каримов обещал. Да и не стал бы он этого делать: любую информацию предпочитает сначала узнать сам.
— Я войду?
Тимур посторонился, пропуская гостя.
Тот прошел в комнату, окинул заинтересованным взглядом простейшую обстановку, присел на край дивана возле дочери.
— Вспомнила? — спросил у Тима.
— Вам разве не доложили? — отозвался тот слегка враждебно.
— Мне? Нет. Впрочем, я пришёл, потому что нужен ей.
Женька приподняла голову, недоверчиво уставилась на Эрика.
— Папа?
Тот провел рукой по её волосам, а в следующий момент девушка рыдала уже на его плече.
— Он не отвечает, — повторяла между всхлипами. — Не отвечает…
Тим испытал укол непрошенной ревности. Он? Кто — он? Грег?
— Воды принеси!
Почему-то приказной тон Эрика не вызвал протеста. Тимур передал стакан, и потом придерживал девушку за плечи, пока маг добавлял в воду капли из принесенного с собой флакона, а потом поил ими Женю.
— Успокоительное, — ответил он на вопросительный взгляд Тима. — Сейчас полегчает.
Тот кивнул и мысленно обругал себя за недогадливость. У самого-то в хозяйстве две раскрошившихся таблетки аспирина, но ведь у коменданта есть аптечка!
Женька снова перебралась к отцу, и Тим неожиданно почувствовал себя лишним.
— Кофе хотите? — предложил он, — Или, может, чего покрепче?
— Можно и покрепче, — согласился Эрик. — И кофе тоже. А Эжиенн бы ещё и поесть не помешало.
— Организуем.
Тим принялся куховарить, радуясь возможности заняться хоть чем-то. За спиной тихо переговаривались отец и дочь, но вслушиваться парень и не пытался, хотя дорожка с архи, языком Гардкхаста, в болтуне появилась ещё прошлым летом.
***
***
Прихватив с собой чашку кофе, от души разбавленного коньяком, Женя отошла к окну.
Над комплексом ПарМы, со всех сторон окруженному Уральскими горами, сгущались сумерки. Вдоль дорожек зажигались фонари, со стороны полигона доносились звуки музыки, время от времени прерываемые визгом и грохотом. Нормальные рабочие звуки. Когда-то всё это было её жизнью, вещами настолько же обыденными как сон или утренний кофе.
И вот она снова здесь, и в ПарМе всё по-прежнему. Только она — чужая. И есть ли место, где она будет своей?
Воспоминания, которые так хотелось вернуть, обрушились как ведро ледяной воды на голову, неся с собой боль, неверие, кучу проблем и страх. Тяжелый, липкий страх за жизнь дорогого человека. Потому что Грег не отвечает. Не отвечает! И это — не блок. Все её попытки достучаться упираются в глухую стену, намертво отгородившую его разум. И осознание, что она опоздала как минимум на полгода, и ничего уже не исправить.