Но старуха, побаиваясь надолго оставлять дочку без присмотра, наспех завершила колдовские свои дела и пустилась в обратный путь. Приближаясь к дому, Ворожея услыхала голос Выдумщика и увидела распахнутую настежь калитку. Догадаться было нетрудно: ослушница дочка и дерзкий водонос беседуют под своей любимой яблоней.

Кипя от негодования, Ворожея ускорила шаги и, обойдя дом стороной, чтобы остаться незамеченной, притаилась неподалеку от яблони.

– Мы никогда не расстанемся, - услышала Ворожея голос дочери.
– Кто бы ко мне ни сватался, я выйду замуж только за тебя! И пусть себе матушка гневается, сколько ей вздумается.

– А я достану с неба радугу, и ты вплетешь ее себе в косу в день нашей свадьбы!

– пообещал Выдумщик.

Полагая, что услышала больше чем достаточно, Ворожея выскочила из засады и предстала перед ослушниками, черная, зловещая, разъяренная.

– Так вот вы что замышляете!
– прошипела она и, подняв тяжелые веки, метнула на Выдумщика пронзительный взгляд своих светло-зеленых, круглых, как у ястреба, глаз. Казалось, сила и ярость этого взгляда могла остановить на лету орла, заворожить змею, зажечь огонь.

– Будет свадьба, да только не твоя, водонос! Когда бы ты ни завернул сюда, ты найдешь здесь ПУСТЫРЬ! ПУСТЫРЬ! ПУСТЫРЬ!

С этими словами Ворожея сдернула с головы черный платок, взмахнула им, и...

Надо отдать ей должное: ремесло свое она знала в совершенстве. Что, что, а одурачить, отвести глаза - на это она была великая мастерица. Правда, никогда она не пускала в ход своих колдовских уловок бесплатно, но тут случай был особый. Не сводя глаз с Выдумщика, она повторяла на все лады слово "пустырь".

Черная бахрома мелькала в воздухе. Выдумщик видел, как зашатался дом Ворожеи, исчезла изгородь, за ней - крыльцо, одно за другим растаяли окна, стены девались неведомо куда и, наконец, сгинула остроконечная крыша.

Ворожея прикрыла глаза тяжелыми веками, набросила на голову платок, схватила за руку дочь, и обе они исчезли.

Выдумщик стоял на пустыре. Вокруг - ни души. Ветер катил через пустырь ком сухой травы. Ни кустика, ни цветочка. Ничего, кроме сухого мертвого дерева и покинутого вороньего гнезда на нем. Это было все, что осталось от дома Ворожеи.

– Не верю!
– тихо сказал Выдумщик, как бы пробуждаясь от тяжелого сна. И...

точно это слово имело магическую силу, в воздухе зареяли тяжелые бархатные выцветшие занавески, окутанные облаком пыли, и задернули проемы несуществующих окон. Несметное количество потревоженной моли, лишившись своего надежного убежища, трепеща серыми крылышками, искало, куда бы укрыться.

Выдумщик чихнул.

– НЕ ВЕРЮ!
– повторил он, и... взявшиеся невесть откуда истертые ступеньки, как бы играя в чехарду, выстроились в должном порядке. Каменные плиты вернулись на свои места, образуя крыльцо, а на нем возникла дверь, которая никуда не вела.

Напоследок остроконечная крыша увенчала дом со всеми его темными делишками, закоулками и тайниками.

– До свиданья, Анна!
– тихо сказал Выдумщик, уверенный, что Анна его слышит.
– Мы скоро увидимся, очень скоро. Теперь я могу уйти.
– И он зашагал в сторону болота.

Пока Выдумщик шагает по пыльной дороге, размышляя, как сообщить сестре невеселые новости, мы оставим его одного, а сами заглянем в дом Ворожеи.

Припугнув дочку и отвадив от дома Выдумщика, Ворожея, однако, не чувствовала себя спокойной. Как ни полагалась она на свои колдовские уловки, но сердце у нее было не на месте. Строптивый характер дочки сулил матери немало тревог и неожиданностей. Самое лучшее, как полагала Ворожея, это было бы выдать Анну замуж как можно скорее, тем более что подходящий жених был на примете. Опасаясь, как бы дочка раньше времени не проведала об этих планах и не нарушила их каким-нибудь сумасбродным поступком, Ворожея решила прибегнуть к содействию и помощи Молчаливой Соседки. Метла на подоконнике кухонного окна служила условным знаком: Ворожея ждет помощницу для секретной беседы.

Прежде чем она состоится, мы расскажем о том, кто она, эта Молчаливая Соседка, и каких услуг ждала от нее Ворожея.

Дело в том, что ремесло, каким промышляла старуха, требовало от нее не только сноровки, но и посторонней помощи. Ворожее надлежало знать обо всем, что творилось в округе: под какой крышей лад, под какой - ссоры; где затевают свадьбу, а где готовятся к поминкам; сколько в какой семье стариков и детей, в сараях - дров, на куртках - заплат; где варят жирные щи, а где рады и пустой похлебке. Без этих сведений Ворожея оказалась бы как дворник без метлы или охотник без ружья. Поэтому она и держала при себе помощницу. Само по себе прозвище МОЛЧАЛИВАЯ СОСЕДКА говорило о том, что она не охотница болтать. И действительно, на слова она была скуповата, предпочитая не говорить, а слушать.

Пронырливая и осторожная, как мышь, Молчаливая Соседка умела выуживать секреты, выведывать тайны, не брезгуя никакими способами, не упуская подходящего случая, никогда при этом не попадаясь и не навлекая на себя подозрений. Многоопытная в такого рода делах, она собирала сплетни, подмечала косые взгляды, улыбки, заплаканные глаза, синяки, ссадины, обновки и сопоставляла все это, проявляя незаурядную наблюдательность и смекалку. Все до единой замочные скважины были у нее на примете. Не оставалось ни одной изгороди, заваленки, кочки, пенька, где не присаживалась бы эта плутовка, таская на спине для отвода глаз вязанку хвороста и прикидываясь смиренной труженицей.