Утерся он рукавом и снова потащился к родничку.

— Она не могла принести мне воды, потому что нарушать свое слово опасно. Особенно в ночи вроде этой. — сказал ему в спину Король-Ворон.

— А это считается? Ну, для тебя.

— Да, пожалуй, — задумчиво протянул сид. — Питье из рук моей королевы вернуло бы мне больше, но так тоже подходит. Это ответ, который я искал. Постарайся не уронить чашкуэ

— Стараюсь, — проворчал Хастингс. — Да тут эта цепь проклятая.

Холодная, тяжелая, ужасно мешающая, особенно — несколькими часами раньше. Без нее определенно было бы гораздо лучше. Бен зло дернул закованной рукой. И едва не потерял равновесие, не встретив привычного сопротивления. Только что-то с грохотом упало на пол.

— Кажется, — оторопело сказал он, — я выдернул из стены штырь.

Меньше всего он ожидал услышать в ответ смех. Но Король-Ворон рассмеялся и смеялся до тех пор, пока не начал захлебываться кашлем.

— Человеческое упрямство, — откашлявшись, хрипло пробормотал он. — Я и забыл, какое оно.

Да ну тебя, — осторожно придерживая полную до краев чашу, Хастингс снова просунул руки через решетку. Цепь тянулась за ним, как дохлая змея. Тяжеленная дохлая змея. — Бери воду.

этот раз длинные когтистые пальцы смогли подхватить чашку. Едва-едва, чуть не уронив, но смогли. Посудина исчезла в темноте, потом бледная рука сида снова проскользнула между прутьями.

— Мне бы еще, — охотнику показалось, что голос Короля-Колдуна звучит не слишком уверенно. Ему самому этой чашки точно бы не хватило, чтобы напиться.

Бен наполнил ее снова, и снова протянул через темноту коридора. А потом еще раз.

— И что теперь? — спросил он, когда чашка так и осталась на той стороне.

— Ждать, — отозвался сид. — Я не волшебный кувшин, чтобы наполняться силой, едва в него нальют воду.

Хастингс вздохнул. Потер впалый живот, вспомнил, что каменная княжна принесла ему не только хлеб, и долго искал откатившуюся аж в другой угол камеры шоколадку. От тусклого предутреннего света болели глаза. Самая короткая ночь заканчивалась хмурой, серой зарей.

Бен прижал к груди помятый шоколадный батончик, как самое большое сокровище, подтянул к подбородку колени и попытался если не заснуть, то хотя бы согреться. Подземная сырость вгрызалась в кости, деваться от нее было некуда, но Хастингс пытался хоть как-то облегчить свое существование.

— Вернусь домой, рвану на побережье. И буду целыми днями валяться на солнце. Есть креветок и пить коктейли. Отвратительно-приторные коктейли с дурацкими зонтиками, — мечтательно пробормотал он.

— И это сделает тебя счастливым? — негромко спросил Король-Ворон.

— Ага. Наверное.

— Это так… по-человечески, — проронил сид задумчиво. — Не жалеешь?

— О чем?

— О гвиллионской княжне. Едва ли ты увидишь ее снова.

— Ты уже спрашивал об этом. Жалею. Но так оно правильнее.

— Правильнее. Хорошее слово. И опасное.

— Ага, я в курсе. Эта история не первая, в которую я так влез. Была еще мельница, которая чуть не стоила мне поехавшей крыши. И поход в Бездну. Да всякое еще было.

— У тебя нет другого пути, — негромкий голос Короля-Ворона обрел неожиданную глубину. — Только прямо. Не удержишься и свернешь — потеряешь больше, чем получишь.

— Сукин ты сын, — Бен устало накрыл голову локтем. — Ты же проверял меня, да?

— Отчасти, — сид рассмеялся снова, но смех этот был совсем не веселым.

К вечеру охотник на фей понял, что больше не выдержит. Терпеть голод, когда рядом была еда, которую есть нельзя — это одно. Но дешевая шоколадка оказалась притягательнее всех лакомств Другой стороны.

Обертка разорвалась с целлофановым шелестом. Бен поднес батончик ко рту, потом остановился. Мучительно вздохнул. Разломил шоколадку напополам. И окликнул темноту:

— Эй! У меня тут шоколадный батончик. С орехами. Могу отдать тебе половину.

— Благодарю, — негромко откликнулся сид.

Уже дожевывая, Бен неожиданно спросил:

— Так зачем ты ослепил Дилана?

— Мне нужно было взглянуть его глазами. Туда, где мои слепы.

— А можно без этих вот загадок? — Хастингс аккуратно подобрал с ладони последние крошки молочного шоколада.

Король-Вороно ответил не сразу. То ли, думал, что и как стоит рассказывать человеку, то ли попросту ел.

— Я скрыл Границу в своих владениях. Хотел бы запечатать совсем, но на это даже моей ворожбы не хватило. Хотел замуровать дверь, а получилось только залить воском замок. Но даже это казалось мне лучшим выходом. Мои жены не могли больше приходить в долину Иннера и сеять там смуту. Люди перестали приходить сюда. Бездна притаилась, но сейчас мне кажется — совсем не из-за моей ворожбы. А потом оказалось, что я закрыл дорогу в свои владения всякому дуновению свежего ветра. Того, который приносит семена жизни. Ты ведь видел, как мрачно в этих скалах, как уходит из них этот ток волшебства, который делает живой нашу землю.