Бен подумал. Поскреб отросшую щетину на виске, потом пробормотал:

— Кажется догадываюсь. И мне это не очень нравится-то.

— Да, — просто отозвался сид. — Мы, каждый из нас, совершили жертвоприношение на Королевском камне. Королева Пустошей Иса, Королева Яблочных островов, Король-Странник и Королева Долов. Король-Филин и Королева Чащ. Я, которого называют Королем-Колдуном. Королева Холмов. Королева Ущелий и Королева Вершин. Король-Страж. Король-Охотник. И последним — Король-Смерть.

— Ты назвал их в другом порядке.

— Да. Я назвал нас в том порядке, в котором мы умирали на Королевском камне. Вернее, в том, в котором возвращались к жизни.

— Значит, я правильно понял, — Хастингс вздохнул и помассировал переносицу. У него снова разболелась голова.

— Так уж не повезло моим женам. Вначале я лег на Жертвенный камень в поисках знания и новой мудрости. Смерть сама по себе манила меня. Единственное, что мне, сиду, суждено было познать только по воле жесткого случая. Королевский камень давал надежду на возвращение. У Охотника стремления были иными. Право решать, карать и миловать. Неоспоримое и скрепленное кровью. И оба мы получили власть, которую мало искали. Я еще в меньшей мере, чем он.

— И что?

— Чужое могущество и пугает, и искушает. Но лечь самим на Жертвенный камень мои королевы так и не рискнули. Многие их тех, кто принес себя в жертву на Руа Фаль, умерли на самом деле. До конца. Не знаю, в чем разница между ими и нами, которые выжили.

— Она придет сегодня, — хрипло сказал Король-Ворон.

Бен дернулся, выныривая из тяжелой дремоты. Боль в затылке заставила Хастингса мучительно поморщиться. Следом за затылком проснулась сосущая пустота в животе. Бен глухо пробормотал ругательство.

— Сегодня Середина Лета, — добавил сид. — Самая короткая ночь.

От темноты болели глаза. Пролом над головой едва серел. Еще не рассвело, сообразил Хастингс.

— Кто придет? — устало спросил он.

— Гвиллионская княжна.

— Я ей все сказал, — отозвался охотник на фей.

— Времени все меньше, — голос Короля-Ворона стал тише, и Хастингсу пришлось придвинуться к решетке. — После солнцестояния вырастет моя сила, но даже тогда я не смогу вернуть мальчишке то, что у него взял. Оковы эти не так просты.

— Времени на что? Что взял? — Бен потер висок, попытался размять затылок, чтобы хоть так заставить головную боль немного отступить. Пожалуй, сейчас за таблетку банального аспирина, Бен способен был кого-нибудь пришибить насмерть. — Ты говорил, у тебя достаточно времени.

— У меня — да. Не у мальчика, — сказал сид. — Я забрал у него глаза, чтобы видеть за туманами Границы. Отдал ему взамен щепоть моих снов, толику силы. Думаю теперь — зря. Связь в обе стороны — сильнее, а мои королевы придумают, как обратить ее во зло. Если не придумали еще.

— Твою мать! — пораженно выдохнул Бен Хастингс. — Зачем?

— Чтобы видеть через туманы Границы, отыскать за ними ключ и открыть двери, которые были закрыты очень давно. Теперь время пришло.

— Ты должен вернуть Дилану, что взял, — сказал охотник на фей и сам удивился тому, как ровно звучит его голос. Заболели ладони, и только тогда Бен сообразил, что сжал кулаки так, что нестриженые ногти впились в кожу. Чувствовал он… Чувствовал он себя скверно.

— Я верну, — сказал Король-Колдун. — Если успею. Время уходит, связь крепнет, и чем дальше, тем сложнее будет ее разорвать. Должно быть, этого мои жены и ждут.

Хастингс заставил себя молча выдохнуть весь воздух, который он успел набрать в грудь. Подумал немного и просил:

— И что?

— Если бы кто-то из них дал мне воды, — хрипло прошелестело из темноты, — я бы вернул себе часть силы.

— Так почему бы тебе, черт тебя дери, не взять воду отсюда?! — неожиданно рявкнул Бен. — За мой счет проще решать свои семейные свары, а?

— Возможно, если бы ты забрал мальчика, Королева Холмов смогла бы разрушить мое чародейство. У княжны гвиллионов достанет могущества вывести отсюда вас двоих. Если ты попросишь.

— Возможно? — Бен зло дернул цепь. — Возможно. Если она сочтет нужным. Если мне найдется, чем заплатить ее цену.

— Время уходит, — проговорил Король-Колдун. — Я не знаю, что случится раньше. Станет ли связь неразрушимой, или королевы мои совершат непоправимое.

Он замолчал. В наступившей тишине остался только стук капель о камень. Хастингс вздохнул, прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Подумал о матери, и о том, что для нее будет ударом, если он не вернется. Потом — о Дилане и Джил, которой он пообещал помощь. Потом — о Кианехт, гвиллионке с родниково-яркими глазами. И еще о Той-которая-скачет-в-Охоте. Устало потер затылок. Его знобило. Бен сказал: