И, правда, зачем? Скажи она тогда правду, что бы изменилось? Девушка отыскала глазами Ретинду. Она, находясь в обществе трёх женщин, оккупировавших столик в углу зала, ковыряясь изящным серебряным кинжалом в наполненной тарелке, задумчиво поглядывала в их сторону, невпопад кивая краснощёкой грузной женщине, похожей на торговку. Та, за обе щеки уплетая запечённое в горшочке мясо, попутно отправляя в рот мраморные яйца и запивая вином, оживлённо обсуждала недавние события с супругой судьи и герцогиней фон Мидем. Прямая, как оглобля, жена городского судьи, жеманно поджав губы и отщипывая от ватрушки кусочки мякоти, смотрела на подслеповато щурящуюся ссутуленную старушку-герцогиню, размазывающую блинчиком соус по своей тарелке. Стоящая сбоку от неё коренастая низкорослая компаньонка услужливо поддерживала и направляла ко рту трясущуюся морщинистую руку её светлости.

Наташа вздохнула:

— Что-то разыгрался аппетит, — уклончиво произнесла она, пытаясь увести разговор в кулинарном направлении. — Если вы не хотите, тогда я…

Без стеснения, выпив немного вина и приговорив блинчик, глянула на мрачного Витолда, стоящего в ожидании, не понимая резкой смены его настроения:

— А я думала, вы мне хотели помочь.

— После вашей лжи?

— Иногда ложь бывает во спасение, а значит, вполне допустима…

— Мне подобные примеры неведомы.

Стоя с окаменевшим выражением лица, он всё ещё надеялся на ответ.

— Не желаете выйти на свежий воздух? — Пфальцграфиня демонстративно обмахнула пылающее лицо носовым платком.

— Хорошо, — согласился вельможный пан, и по-хозяйски добавил: — За домом есть патио.

Девушка кивнула. Кому знать, как не ей, где что находится?! Она приложила столько усилий, чтобы привести в презентабельный вид каждый уголок двора! Высматривала Хельгу. Одной идти не хотелось.

Палатин, проследив за её взором, сухо произнёс:

— Нашему делу свидетели не нужны.

— Я не пойду одна. — Подкрепила сказанное глотком вина, остро чувствуя, что «старое дело» сиятельного не сулит ей ничего хорошего.

— Повторяю ещё раз — разглашение не в ваших интересах. И бросьте, наконец, лицедействовать. — Он аккуратно и твёрдо захватил её локоть, сжимая. Тихо и уверенно чеканил каждое слово: — Если вы думали, что я жаждал помочь вам, то ошиблись. Ваше вынужденное признание необходимо в первую очередь мне… ну, и вам в какой-то степени. Если говорить откровенно, мне всё равно, почему вы солгали тогда и почему живёте под чужим именем. Мне от вас нужно другое… Идёмте же…

Он не договорил. Тарелка в руках пфальцграфини накренилась. Соусник, дрогнув, опрокинулся на бок. Наташа ахнула, чуть приседая. Пфальцграф машинально успел ухватить ёмкость, но… Густые тягучие капли бешамеля, оставляя белёсые вязкие следы на подоле платья, тяжело сползали по ткани.

— Чёрт… — процедил недовольно Витолд, отдавая тарелку собеседницы подскочившей подавальщице. Другая служанка, присев на корточки, усердно стирала с ткани потёки соуса. Только размазала.

Наташа укоризненно посмотрела на виновника:

— Простите, но мне нужно переодеться.

— Чёрт… — повторил он раздражённо. — Как же некстати…

— Я совершенно не против разговора, но всё же, давайте встретимся завтра… — Пыталась выиграть время. Договорить ей не дали.

— Нет, я не могу ждать. Поговорим сейчас. — Металлические нотки в голосе его сиятельства не оставили никаких сомнений — открутиться от нежелательного разговора не получится.

— Хорошо… — Девушка, заложив складку на подоле испачканного платья, направилась в холл. — Старое дело? Какое же у вас ко м… — запнулась на полуслове. В глазах потемнело. Почувствовала, как слабеют ноги и её ведёт в сторону.

— Что с вами? — настороженно спросил Витолд, придержав её под руку и всматриваясь в побледневшее лицо с прикрытыми глазами. Его бровь выгнулась. Губа дёрнулась в презрительной усмешке. — У вас отлично получается, Вэлэри. Но меня этим…

Его слова утонули в растёкшемся вокруг Наташи тумане.

Может быть, она слишком перенервничала и устала… Может быть, игра света и тени в душном переполненном шумными гостями обеденном зале сыграла с ней злую шутку… Но она могла поклясться, что только что в толпе мелькнуло уже почти забытое бронзовое лицо тайного советника его величества.

Ещё чувствовала крепкие мужские руки на своей спине, когда до мутнеющего сознания пробился тревожный возглас королевского палатина:

— Вина! Дайте вина!

Обеспокоенное лицо пфальцграфа, потеряв чёткие очертания, растворилось.

Наташу передёрнуло от навязчивого отрезвляющего тошнотворного запаха, проникающего в лёгкие. Уксус. Вскинувшись, оттолкнула от лица руку обладательницы огненной шевелюры, слыша следом участливое:

— Госпожа Вэлэри, вы всех переполошили.

Судорожно вздохнула. Слабость, растёкшаяся по телу, приятно расслабила мышцы. Дымок, просачивающийся в приоткрытое окно, смешанный с ароматом жареного мяса, приправленного специями и луком, вернул в беспокойную действительность. Да, открытие таверны… Наморщила лоб: «Нет, не совсем то… Шамси…» Вот она — причина её падения за борт сознания! Ей показалось, что абассинец расхаживает среди гостей. Показалось или он, в самом деле, решил вспомнить о ней? Его сын умер и для неё настал час расплаты? С его должностью при дворе найти её раз плюнуть. Есть и другой вариант развития событий — он поверил, что она ушла в своё время и встреча на открытии таверны для него стала неожиданностью. Тогда, мужчина где-то рядом.