Убегая от Конно, одна из фрейлин буквально упала Роланду в объятия, и тот, к ужасу и досаде подсматривающей королевы, не оттолкнул нарушительницу правил, а наоборот, поднялся и привлек фрейлину к себе. Девушка ойкнула, попыталась отстраниться, и Конно тут же поспешил на голос.

— Э, нет, друг, — подал голос Роланд, — остановись! Не то поймаешь меня вместо девы!

— Прошу прощения, мой король, — Конно быстро поклонился.

«Друг!» Он назвал этого выскочку другом! Королева задыхалась от ярости. Тем более, что девушка, которую Роланд выпустил из рук, не думала убегать. Она выпрямилась, выходя из-за дерева и направляясь к играющим.

Заметили ее не сразу — девушки были слишком увлечены беготней. Кроме того, в большинстве своем они в этот момент оказались спиной к подходившей Мэбилон, у Конно были завязаны глаза, а Роланд… Роланд ее, конечно, заметил, и взгляд его потух. Он отстранил от себя фрейлину и осторожно сделал шаг навстречу:

— Ваше величество…

Фрейлины опомнились и с визгом метнулись в разные стороны. Но Конно с завязанными глазами не успел за ними. Метнувшись туда-сюда с раскинутыми для удобства руками, он натолкнулся на Мэбилон и мгновенно стиснул ее в объятиях:

— Попалась, птичка!

Одним движением сорвал с глаз повязку и…

— Моя королева!

Совсем близко Мэбилон увидела его глаза. Темные, с алыми искорками на дне. Там, в глубине их, постепенно разгорался огонь страсти. «Сейчас он меня поцелует!» — подумала королева и отвернулась, ища взглядом Роланда. Тот стоял в стороне, и в его взгляде не было и намека на ревность. Наоборот, в глазах его она прочла интерес. Ему нравилось то, что он видит! Он был этому рад!

— Моя королева…

— Пошел вон.

Их разметал в разные стороны ледяной вихрь. Мэбилон когда-то заслужила прозвище Королева Льда за то, что умела замораживать все вокруг. Именно то, что она сумела превратить в хрупкий лед оружие враждебной армии, и помогло ей одержать победу над королевой Айфе. Мечи и копья превратились в сосульки, а стрелы — в снежки, так что они почти никому не успели причинить вреда. И сейчас она бы с удовольствием превратила в ледяную глыбу еще и Конно, и уже подняла руки, чтобы обрушить на юношу чары, но Роланд, сорвавшись с места, успел заслонить его собой.

— Остановись!

Она застыла с поднятыми руками. Взбитые снежным вихрем волосы ее встали дыбом вокруг головы.

— Ты… ты приказываешь мне? — собственный голос показался чужим.

— Отнюдь, — человек прямо взглянул ей в лицо, — кто смеет приказывать самой королеве Мэбилон? Она повелевает всем миром, вольна над жизнью и смертью любого из своих подданных, она сильна, но сила не только в том, чтобы карать направо и налево одним движением руки, но и в том, чтобы миловать. Сильные всегда добры. Будь и ты добра к бедному юноше, который не совершил ничего дурного…

— Не совершил? Он…он…

— Он извинится, — пообещал Роланд. — И ты его простишь. Ведь он любит тебя, а любви можно простить многое — любое безрассудство.

Словно только и ждал этого момента, Конно вышел из-за спины Роланда и преклонил колено.

— Моя королева, — промолвил он дрогнувшим голосом, — я вас люблю. Моя любовь сильнее меня. Я не властен над своими чувствами. Жить ради вас, служить вам, подчиняться вам — все, чего я желаю.

Мэбилон перевела взгляд на Роланда. В глазах человека светилось удовольствие. Он был рад, что все так обернулось. Рад, что отдает свою королеву другому? Рад и не ревнует? Нет, не ревнует. Наоборот…

— Стража!

Они возникли мгновенно, словно соткавшись из воздуха. Шесть рыцарей в легких доспехах с оружием наголо. Выпускники школы Саттах Грозной, лучшие из лучших, отменные бойцы и преданные телохранители. Готовые по приказу королевы атаковать, кого угодно. Роланд только мельком видел этих бойцов, когда они навещали свою наставницу, и понимал, что ему, да и Конно, никогда не стать такими же, как самый слабый из этой шестерки.

— Ты прав, мой повелитель, — Мэбилон медленно опустила руки, — любовь не признает границ, законов и условностей. Ей можно все простить — любой проступок и любую слабость. Она не замечает ни угроз, ни уговоров. Ей не ведом страх. И — да, простительно любви любое безрассудство… Взять его!

Роланд вздрогнул — тонкий палец, как игла, нацелился на Конно.

Рыцари действовали четко, словно этому их тоже учили в школе Саттах. Двое встали по бокам королевы, двое — справа и слева от короля, а еще двое схватили Конно за локти, заставляя выпрямиться. Блеснуло оружие. Острия четырех из шести мечей нацелились на юношу, предупреждая каждое его движение.

— Ваше величество, — вымолвил Роланд, — что вы…

— Я решила так! Я — королева, и вольна над жизнью и смертью любого из своих подданных. Он оскорбил меня и будет наказан. Увести!