В завершение землянам сообщили, что они полностью свободны, потому что их психологическое состояние не требует экстренной помощи или корректировки. Однако рекомендовалось при любых неприятных симптомах обращаться к специалистам, ведь они пережили опыт, выходящий за рамки привычного человеческого опыта.

— В очередной раз, — заметил Дух, когда земляне летели на элеонете обратно в Белый Замок.

— Да уж… Я даже устал, — сказал Ванька, — все так гладенько делают, но в глубине души ощущение, что сидишь на полиграфе. Понятно, что по-другому никак, но жаль, что Рональд так легко отдал нас обратно.

— Да, жаль, — согласился Дух, — но не мог же он согласиться на войну…

— Между прочим, — заметил молчавший до этого Карасев, — это Рональд все и затеял. Ему надо было, чтобы мы отправили сообщение. Так что, видимо, он вполне знал наперед, что рано или поздно придется отдать нас обратно. Не хотел бы отдавать, действовал бы как-нибудь по-другому.

— Ну, у него свои цели, хранительские, — сказал Дух, — я бы не рубил с плеча на его счет.

***

Ближе к вечеру Карина с Духом и Карасевым слетали к Розовому Замку. Все оказалось, как сказал Артур. Весь Замок окружало силовое поле. И даже охрану по периметру поставили.

— Небось получают бешеные деньги, тьфу, баллы, за вредное для здоровья пребывание в силовом поле! — сказал Дух, когда они на элеонете уткнулись в невидимый купол, а Карина даже потрогала его рукой. Под куполом, как на ладони, были видны фигурки коралийских военных возле Замка.

— Да уж, — вздохнула Карина. Ей было больно, все внутри саднило и разрывалось от возмущения, — мало им того, как сам замок влияет на Древних, так они еще и силовое поле поставили!

Она застывшим взглядом смотрела в одну точку над изящной дверью старинного замка и думала, думала…

— Знаете что? — сказала она. — Надо все-таки вести переговоры с Брайтоном. Так это оставлять нельзя. Им и минуты-то в этих замках вредны! Нужно не мытьем, так катаньем уговаривать Брайтона изменить условия заключения. Доводы придумать какие-нибудь. Как, например, Рональд сможет давать показания на суде, если сойдет в ума в этом злосчастном замке?! Это же довод. Если брать Брайтона измором, может, что и выйдет…

— Карина Александровна, — заметил Карасев скептически, — ты не подумала, что, может, они этого и хотят — чтоб к моменту суда он был не в состоянии давать показания?

— Вот заразы! — возмутилась Карина. Карасев, как всегда, был прав. — Я все-таки завтра опять пойду к Брайтону, и послезавтра, и все остальные дни до суда, если потребуется. Другого варианта нет.

— Ну иди… — сказал Дух, — Я иной раз тебе компанию составлю… Хоть мне кажется, это бесполезно. Слушай, Андрей, а ты чего вдруг в стан сторонников Рональда перекинулся? Ты ж настаивал, что неясно, кто тут прав, Рональд или Брайтон...

— Я и сейчас не знаю, — улыбнулся Андрей. И посерьезнел. — Да просто бесчеловечно это. То, что они делают. Замок этот. И это резко сдвигает морально-нравственные весы не в пользу Брайтона… И проверочка их мне не понравилась. Не люблю, когда в мозг лезут. Рональд, может, и гипнотизер с большой буквы «г», а в голову нам не лез. Хоть и мог!

***

— И что с гипнозом? — поинтересовался Ар’Тур у отца. Б’Райтон вызвал его, чтоб показать результаты осмотра землян. В визуализационном тумане быстро мелькали их энцефалограммы, диаграммы эмоционального состояния, ускоренные записи бесед...

— Ничего, — ответил Б’Райтон. — Не выявлено никакого гипнотического вмешательства, какое может быть обнаружено нашими методами. А в личных беседах не нашли даже следов манипулятивного гипноза. Правда, Э'Дорн и его специалисты предполагают, что он все-таки был, но настолько тонкий, что выявить «логико-постулатным» методом беседы, не удалось.

— А у Карины? — спросил Ар’Тур.

— И у Карины тоже.

— Я посмотрю записи ее беседы? — спросил Ар’Тур. А если отец откажет, как заместитель Б’Райтона по чрезвычайным ситуациям, он всегда может запросить записи в Центре, подумал Ар’Тур.

— Посмотри, конечно, — согласился Б’Райтон.

Ар’Тур выбрал запись беседы с Кариной и включил ее на более медленный режим.

— Надо же, как спокойно держится, — заметил Ар’Тур.

При взгляде на Карину сверху вниз (съемка, скорее всего, велась с потолка) его прошибло радостью, потом — болью. А затем добавилась злость. Его девушка… Ах, да — его бывшая девушка — со спокойным достоинством, доброжелательно и сдержанно отвечала на вопросы психолога. Она казалась в меру непринужденной, как и полагается человеку, который понимает, что его проверяют, но которому нечего скрывать. Это вызвало у Ар’Тура злость. Она уверена, что права, уверена в своих чувствах к этому… Ничего не скрывает, не юлит, не выкручивается. И не понимает, что все это — результат извращенного воздействия на ее психику, которое не могут выявить даже коралийские методы! Ар’Тур сжал зубы.

— Все, хватит злиться, — Б’Райтон выключил запись. — Я много раз говорил тебе, что на это у нас нет времени. Пора лучше владеть собой. У нас еще суд впереди, и многое нужно подготовить.

Ар’Тур кивнул головой, но раздражение в нем только росло.

Впрочем, взять себя в руки надо. Последнее время он и верно слишком поддавался чувствам. И надо перестать демонстрировать Карине ненависть к ее «избраннику» и утверждать, что она под гипнозом. Так он окончательно испортит с ней отношения. И, пожалуй, да, надо поговорить с ней на «сложные темы». По крайней мере, у них будет диалог. А дальше посмотрим. Рано или поздно он до нее достучится. Как-нибудь, не мытьем, так катаньем… В прошлом она много раз говорила ему, что он очень упорный, а иногда — совсем упрямый. Так вот, она, наверное, даже не представляет себе — насколько! И надо опять закинуть отцу удочку, что суд — совершенно бесполезная затея.