Их скрывали, защищали и берегли, призывая лишь в исключительных случаях, когда надо было утихомирить сошедшего с ума искрящего.

Мы не безгрешны и в приступе безумия можем сотворить много бед. Нас могут остановить другие одаренные, заковать, блокировать силу, наказать…

Но забрать дар… полностью и навсегда лишить искры может лишь поглотитель.

И это действительно страшная кара, которая хуже смерти. Жить и существовать, лишившись самого дорогого, части себя, своей души.

Я все-таки отшатнулась и отодвинулась. Отскочила бы, не пойми он все сам. Мужчина встал и отступил назад, давая мне возможность прийти в себя.

— Надеюсь, ты понимаешь, что о способностях Валкота распространяться не стоит, — ледяным тоном произнесла Адония. — Для твоей же безопасности, Одетт-арин.

— Понимаю и буду молчать.

— И все-таки, — обратилась женщина к Валкоту. — Это было крайне глупо и безрассудно. Открываться ей… Это не похоже на тебя, Валкот.

— Одетт сохранит мою тайну, — спокойно заверил Алисет.

— Может лучше клятву?

— Не стоит.

Он не смотрел на меня, а я не могла оторвать взгляда.

Теперь много становилось понятным — его холодность, отчужденность и безэмоциональность. Когда забираешь дар, калечишь душу, сам вынужден отдавать что-то взамен.

— Сильвия знала?

Он все-таки взглянул на меня.

— Нет.

Хоть в чем-то я ее опередила. Только радости не испытывала.

— И сколько?

Я не хотела и хотела знать ответ. Вопрос сорвался с губ, а закончить его я не смогла.

Но Алисет сам все понял.

— Пять.

Пятеро искрящих, которых он лишил дара. Пять пустых оболочек.

Он же и меня… тоже… стоит лишь захотеть…

— Не стану. Ты же сама это знаешь. Да, это моя сущность, мое бремя, которое позволило стать самым молодым начальником разведки. Но без приказа и приговора суда я этой способностью не пользуюсь.

— Прости, мне не стоило подозревать тебя.

— Ты имеешь право бояться и опасаться. Это естественно.

Но ему все равно тяжело и неприятно.

— Отношения выясните позже. Вернемся к сангиру, — вмешалась Адония, возвращаясь в кресло. — Теперь, когда нам известно, что и кто ему нужен, нам будет намного легче.

— А зачем он решил вмешаться в помолвку принцессы Петреи? — поинтересовалась я, вставая.

Отдых закончился, пора было браться за дело.

— Подобраться к тебе и насолить царице Террико, — предположил Алисет. — Он не забыл роль острова в пленении. И пусть на саму месть у него нет сейчас ни сил, ни возможностей, досадить он мог.

— И ему нужна я. Что других не нашлось? — с досадой спросила я ни к кому конкретно не обращаясь.

— Живых мало, — отозвался Валкот, и я снова вздрогнула. — Твой случай уникален. Я сам не верил, что такое возможно. Но грань почти тебя не изменила. Ты была стабильна, ну а характер — это издержки наследства. Иначе бы ты сама заметила нестыковки и насторожилась. To ли старый Архольд сделал все хорошо, искрящим он был очень сильным, то ли леди Энния вымолила свой грех, но все обошлось. А может это Великий Сын за тебя поручился, одарив искрой. Она ведь все стабилизировала.

— Возможно. И что теперь?

— Надо подумать. Мы не можем броситься вперед.

— Сангир ждет, когда ты выйдешь из дворца. Скорее всего будет разговор и предложение.

— А что будет, когда я откажусь?

— Он не может тебя заставить, — вновь повторила Адония. — Ты должна пойти с ним добровольно.

— Из каждого правила есть исключения, — произнесла я тихо. — И сдается мне за столько лет он смог его найти. А вот у нас столько времени нет.

К Петрее я не пошла.

Лишь только переговоры и обсуждения закончились и Адония позволила удалиться, вернулась в свои покои, заперла дверь, поставила максимальную охранку и достала бутылку крепкого коньяка из заначки, которую не открывала с самого приезда на Террико.

Нет, пить я не собиралась. Нетрезвый искрящий, да еще находящийся в состоянии крайне нестабильного эмоционального состояния способен совершить весьма необдуманные поступки. А шутить с искрой, когда у тебя под боком поглотитель, не стоит.

В Академии нам рассказывали о таких, как Валкот. И мы знали, что поглотителей в нашем мире на данный момент всего два. Естественно имена не упоминались, мы даже не знали, в какой стороне света они живут.

Самый главный и страшный кошмар для искрящего. Многие хотели бы убить их, уничтожить, отомстить за украденные искры. И его молчание понятно. Я сама не могла думать об этом не вздрагивая.

Откупорив бутылку, налила спиртное в стакан, поставила на журнальный столик, а сама села на диван, закинув ногу на ногу.