— Мне пора, наверное. Спасибо, что не прогнали.

— Так а я и сейчас не прогоняю, — развел руками мужчина. — Не ходили бы вы в темноту. По выходным тут много молодых из города, а они чумные. Даже когда трезвые.

— Доберусь как-нибудь, — подошла я к прилавку, выковыривая мелочь из кармана. — На шоколадку хватит? Любую.

Ахмед поскользил по монетам пальцем, считая. Достал плитку хорошего, самого лучшего, что в этой лавчонке есть, шоколада и поспешно сгреб монеты. Их явно на такое лакомство не хватало.

Не раздумывая, я сорвала часть обертки и с удовольствием откусила, будто оголодавшая. Эмоции наконец уступили место реальным чувствам: усталости и голоду.

— Не ходить бы вам лучше, — вновь озадаченно пробормотал Ахмед.

— Нет, — помотала головой я, решительно отворяя дверь. — Вы правы. Сперва разобраться. Подметки потом.

***

Темнота и впрямь опускалась чересчур стремительно. Но стоило мне ступить на крыльцо, как над головой зажегся свет, освещая окрестности. Добрый все же человек этот Ахмед.

Тяжело втянув носом свежий запах талого снега, я зашуршала фольгой. Очередной проглоченный кусок шоколада заставил уровень благодарности подскочить до ощущения острого щипания слез в носу.

— Боф! Боф-боф-боф!

Вздрогнув и едва не подавившись, я выругалась. Кляня всех и вся, приготовилась вновь заскочить в помещение сельпо, теперь уже казавшееся уютным, как увидела его.

Ян стоял поодаль, привалившись к стене и засунув руки в карманы распахнутой на груди куртки. Дышал он тяжело, лицо раскраснелось лихорадочным румянцем. Даже в стремительно сгущающихся сумерках видны были недобрые искорки, пляшущие в глазах.

Я спешно отняла руку от двери. Сказать что-нибудь, даже примитивное «привет», язык не поворачивался. Минутное молчание, и Бранов с видимым усилием отклеился от стены.

— Идём. Я отвезу тебя в город.

И уверенно, но чуть устало пошагал в темноту. Боб рванул следом, на ходу загребая пастью снег, но тут же остановился, навострив уши. Смотрел на меня, пару раз призывно бофкнув.

Едва солнце скрылось, оставив лишь алую чёрточку за пиками хвойного леса, как значительно похолодало. Снег перестал быть вязким, став местами острым, скользким. Упадешь, изрежешь ладони.

Я спешила изо всех сил, балансируя на ледяных пиках, но Бранов шел на удивление скоро.

— Ян, да погоди же ты!

Он остановился, не оборачиваясь, а затем вновь возобновил движение, но значительно медленнее. С трудом нагнав его, я пристроилась рядом. Бобка несся впереди, сверкая в темноте пушистым, будто лисьим, хвостом.

— Я-ян, — вновь позвала я, в отчаянии сунув аспиранту под нос плитку с торчащей во все стороны фольгой. — Может, шоколадку?

Бранов даже не откликнулся. И как, позвольте спросить, мне разбираться? Уж лучше бы возмущался и сыпал обвинениями. Да что угодно лучше этого глухого молчания!

— Знаю, о чем ты думаешь, — решилась я вновь заговорить.

— Да неужели?

Я с облегчением выдохнула. Бранище все же не лишился дара речи.

— Да. Ты думаешь, что я глупая. И трусливая. И что ушла, потому что испугалась твоего…

Я замялась. Страх, покрытый стыдом от столь глупого побега, с прежней силой захватил тело.

— Хаоса? — зло хохотнул Бранов. — Что ж ты. Не бойся называть вещи своими именами! Но нет, как ни странно, я думаю не об этом, — дыхание у него наконец выровнялось, похоже, он нехилую пробежку совершил. — Я пытаюсь понять, что же там в твоей голове творится, раз уж ты предпочла броситься в ночь, куда глаза глядят? Неужели решила, что я способен причинить тебе вред? И даже если и так, Марта или Роза позволят мне это сделать?

Ян остановился, развернувшись ко мне, и я, сглотнув, тоже встала, ног не чуя. Благо в полутьме, разряженной лишь парой тусклых фонарей, не так хорошо видно его лицо. И мое лицо тоже.

— Это было опасно. Ты не знаешь дороги, не знаешь местности. Ты могла заблудиться. Да с тобой могло случиться что угодно, в конце концов! Придурков везде полно!

Лёгкий запах дымка и мяса на углях стелился и обволакивал окрестности. Глухие басы, вперемешку с веселыми криками звучали где-то вдали ничуть не тише, чем мое сердце.

Все вокруг на долю секунды рябью подернулось. Я сморгнула, затаив дыхание и навострив уши. Но нет. Тишина. А передо мной стоял все тот же Ян, что и был. И что же изменилось? Да ничего. Только мои суждения о нем, неподтвержденные фактами. Тогда чего же я так испугалась?

— Я понимаю. Прости.

— Не извиняйся, — снова зашагал Бранов. — Как бы… насколько бы я не злился, принимаю, что это нормальная реакция.

— Для меня? — нахмурилась я.

— Для человека, — отрезал Ян. — Человека, столкнувшегося с необъяснимым. Вот только, тебе везет, ты можешь убежать, — он, будто не владея собой, ускорился, и мне едва ли нестись за ним не приходилось, — а вот мне бежать некуда.