— А кто тебе сказал, что я собиралась уйти? — приподняла бровь я. — Мы приехали сюда с Яном. Вместе и уедем обратно.

— Ну, а это, моя дорогая, — совсем тихо выдала Марта, насторожившись: в коридоре раздался звук шагов, — мы еще посмотрим.

Я продолжала мерить ее ответным злобным взглядом. До тех пор, пока Роза не заявилась с горячим чаем. Едва мать семейства уселась напротив меня в кресло, Марту словно ветром сдуло. Наверняка вприпрыжку побежала утешать братца.

— Пей, Маша, — озабоченно сложила Роза руки на коленях, оправляя платье. — Ты совсем замёрзла. А Ян отказался спуститься, — вдруг выдала она, рассеяно глядя в потолок.

— Ничего, — пыталась я бесшумно отпить едва вскипевший чай. — Ему нужно побыть одному. Пусть побудет.

— Наверное, — согласилась женщина, слабо улыбнувшись. — А он ведь сразу понял, что я ему не мать. Еще кроха был, едва говорить начал, а уже чуял.

Я только помычала в ответ на неожиданное откровение. Что сказать?

Странно, но от понимания, что Роза, вероятнее всего, не ведает о моем побеге, становилось чуточку легче, и стыд жег не так остро и горячо.

— Ян хороший, Маша, — в отчаянии подалась вперёд Роза. — Честное слово! Он добрый и правильный. Не думай, что отныне он зло. И он не мог погубить Родиона. Даже и случайно. Это он от страха и бессилия ляпнул, а Родьку… Да чего греха таить, он себя сам погубил. Нам ведь пришлось бросить все в прежней жизни. И работу, и дом. Пришлось уехать, позабыть друзей. Лили оставила денег, но я сохранила их для Яна, чтобы он смог получить достойное образование. А вот Родион так и не сумел приспособиться. Все жалел о прошлой жизни и пил, что бы я ни делала. Но это не вина Яна! Он ведь был просто мальчиком. Нет, понимаю, — будто бы вернула себе самообладание она, — ты думаешь, что так любая мать сказала бы…

— Думаю, — подтвердила я. — И это правильно. Иначе и быть не должно. И я согласна с вами.

Женщина улыбнулась, потянувшись ко мне и потрепав по плечу. Отчего-то ее так и тянуло на откровенность. Быть может, ей за все эти годы и поговорить так открыто было не с кем? Марта своенравная стерва, а Ян… видимо, он в последнее время здесь нечасто бывает.

— Спасибо. Знаешь, в ту ночь, я видела, как Миарх смотрел на Лили, — совсем тихо и отстранено заговорила Роза. — До сих пор помню. Смотрел так, будто она для него весь мир. Целая вселенная. Это дает мне надежду.

Я недоуменно повела плечами, поставив чашку на коротконогий столик.

— Ян не может быть злом! — покачала головой Роза. — Не может. Я сердцем чую. И ты поверь.

Сказать, что и во мне затеплилась надежда, нельзя. Но все же, что-то до сих пор спящее, шевельнулось, уничтожая страх.

— Я… попытаюсь поверить.

Женщина ободряюще кивнула.

Мы долго молчали, а затем я поднялась. Отблагодарила Розу за чай и отправилась наверх. Бранов хотел, чтобы я собрала вещи? Что ж, пора.

Превозмогая очередную волну нахлынувшего иррационального страха, я постучала в дверь и вошла.

Ян сидел на полу и складывал книжку за книжкой в сумку. Марта сидела рядом, положив ладошку ему на плечо. Явно что-то говорила. Правда, судя по отстраненному виду, Бранов едва ли ее слушал.

— Ты права, наверное, — вопреки моим догадкам, едва слышно выдал аспирант, прежде чем Марта сказала, завидев меня:

— Явилась? Надо же, а я думала, ты снова сбежала.

— Марта, — сквозь зубы рыкнул Ян, даже не глядя ни на меня, ни на сестру.

Девушка тут же замолчала, опустив голову. Но из-под соскользнувших на лицо светлых прядей, так и была видна ехидная улыбка на покрытых блеском губах.

— Я за вещами, — огляделась я, силясь отыскать свой рюкзак. — Ты обещал меня отвезти.

Аспирант махнул в сторону окна. Сумка покоилась на подоконнике. Держа спину прямо, я прошла, закинула свою поклажу на плечо. Все присутствующие продолжали меня игнорировать. Марта намеренно, а Бранов…

— Ян, мы можем поговорить?

Я ведь пообещала Розе, что хотя бы попытаюсь. Как раз самое время. Бранов отложил книги и поднялся, обжигая взглядом.

— Можем, — согласился он, — если есть о чем. Оставишь нас? — обратился к сестре.

Та в мгновение поджала губы и скрестила руки на груди.

— В последний раз, когда вы остались наедине, в тебе проснулась темная сторона.

Я нахмурилась. Что за глупость, сейчас напоминать Яну об этом? Разумеется, он и без подсказок помнит. Но кто же, пусть и в ущерб мне, станет ковырять свежую, даже не затянувшуюся первым барьером памяти рану?

— Выйди, — судя по тону, Бранов был одного со мной мнения. — Пожалуйста.

Марта стиснула зубы, а ее грудь часто вздымалась, выдавая клокочущую внутри обиду.

— Ян, да приди ты в себя наконец! Нужен Слышащий? — раскинула она руки. — Я здесь! Здесь! А из-за нее у тебя одни проблемы! Она втянула…

— Никто не виноват в том, что внутри меня живёт злобная материя, не поддающаяся осмыслению! Так что выйди, Марта! Прошу, — взмахнул рукой аспирант, прекращая спор, — не доводи до греха.

Блондинка одарила меня взглядом, не предвещающим ровным счетом ничего доброго, но все же, громко топоча, ретировалась прочь. Дверью, разумеется, хлопнуть не преминула с такой силой, что та отскочила, ударившись о косяк. Правда, думаю, была в этом особая стратегическая задумка: через щелку подслушивать гораздо удобнее.