Я с удовольствием раскочегарил от огонька светильника трубку, а Арунтий, отгоняя рукой дым от себя, продолжал рассуждать сам с собой:

— Надо и с остальными помириться. Пожалуй, выдам Мириам замуж за одного из ихних сыновей. Очень хорошо, что ты выбрал Велию, а не её, иначе пришлось бы теперь вас с ней разводить…

По этому вопросу у меня с тестем разногласий не было, и я дипломатично не стал напоминать ему, как отмазывался от этой избалованной стервы, которую он пытался мне всучить вместо Велии. В конце концов, это было уже достаточно давно, чтобы успеть стать неправдой, гы-гы!

— Помириться надо, досточтимый. Зачем же зря враждовать? Но я бы ещё подумал — не прямо сейчас, но со временем — о том, чтобы как-нибудь перенести дела из Карфагена в какой-нибудь другой город…

— А это ещё зачем? Тут всё налажено, все связи, а теперь я ещё и в Совете…

— Рим, досточтимый! Проклятый Рим! Там всегда будут ненавидеть Карфаген…

— Брось, Максим! Ты умён, но сейчас говоришь глупость! Рим ненавидит Ганнибала, а без него Карфаген для Рима — город как город, один из многих. Пройдёт лет тридцать, одряхлеют и вымрут участники этой войны, и никто не будет больше вспоминать о былой вражде. Выкинь из головы эти дурацкие мысли!

В общем, не убедил я его насчёт дальней перспективы. Ладно, будет ещё время. Сейчас главное — перспектива ближняя, которая не за горами. Ганнибал после своих ссор со столпами местной олигархии — не жилец в Карфагене, и его падение отразится на его сторонниках, которым припомнят его поддержку. Кажется, тесть въехал в эту ситуёвину, а мужик он башковитый и расклад разрулит. Может быть, даже и место своё в Совете Ста Четырёх за собой сохранит, если повезёт, и тогда останется даже в некотором выигрыше. Олигархи ведь, вернув себе власть, наверняка и прежнее пожизненное членство в Совете восстановят, а он ведь теперь — один из них. Пожалуй, должен остаться на плаву, а значит — и нас за собой паровозиком на дно не утянет. Остальное — уже не столь важно…

Велия уже знала то, чего не знал Арунтий. Это говорить по-русски она ещё толком не могла, а понимала уже многое, да и складывать два плюс два, будучи дочерью своего отца, тоже умела вполне. Ей хватило ума не болтать лишнего, с кем не надо, и даже терпения, чтобы дождаться подходящего момента для удовлетворения извечного женского любопытства. По карфагенскому обычаю, если зять происходит из менее знатной семьи, чем тесть, то после свадьбы он переселяется "примаком" в дом тестя. Поэтому мы с моей ненаглядной проживали теперь в мегарском особняке Арунтия, но это номинально, а фактически я не съезжал и с квартиры в многоэтажке Старого города, и время от времени мы перебирались туда, когда хотелось обстановки поуединённее. Вот такого момента она и терпеливо дождалась после нашего возвращения в город с "дачи". Пока я с помощью Укруфа собирал привезённый в разобранном виде вентилятор, болтали о разных пустяках. То же самое продолжалось и за ужином. После, в ванне и в постели нам достаточно долго было и вовсе не до болтовни — делом мы были заняты.

А вот после, когда умаялись и отдыхали, а слуги уже дрыхли, вот тут моя половина и обнаружила — тихонечко, шепотком — недюжинное понимание ситуации:

— Ты ведь, Максим, не провидец?

— Не провидец.

— Значит, предвидеть будущее ты не умеешь?

— Не умею, конечно.

— Но тогда получается, что ты его ЗНАЕШЬ.

— Ну, кое-что можно ведь и просчитать, исходя из известных обстоятельств. Разве не так твой отец строит свои планы?

— Нет, ты сейчас говоришь об обыкновенной предусмотрительности. Но ты ведь ещё и просто ЗНАЕШЬ. Я обратила внимание там, на вилле, как ты объяснял Велтуру про нумидийцев. Ты тогда сказал, что они могут напасть уже и через полгода. И об этом сроке ты сказал УВЕРЕННО. Так мог сказать только тот, кто ЗНАЕТ.

— Велия, это же несложно. Срок полномочий Ганнибала истекает в конце этого года, и на следующий год он уже не будет суффетом. К власти придут совсем другие люди.

— Кроме власти есть ещё и ВЛИЯНИЕ. Ганнон тоже не каждый год бывал суффетом, но влияние на власть имел все прежние годы, до самой смерти. Сейчас такое же влияние имеет Ганнибал. После него, получается, в городе должны получить власть его ставленники, как раньше правили ставленники Ганнона, а ты ЗНАЕШЬ совершенно точно, что этого не случится. Мой отец только ПРЕДУСМАТРИВАЕТ такую возможность, а ты — ЗНАЕШЬ так, как если бы это уже случилось. Ты не знаешь всех мелких обстоятельств, но это — знаешь. Откуда?

— Откуда? Гм… Да, кое-что я знаю, — прикинув хрен к носу, я понял, что отмазки больше не прокатят, и пора говорить правду, — Но это нелегко объяснить так, чтобы тебе было понятно.

— А ты всё-же попробуй. Чего не пойму — спрошу.

— Хорошо, попробуем. Но для начала ответь мне сама на несколько несложных вопросов. Откуда Велтур ЗНАЕТ о походах того же Александра Великого?

— Ну, ему ведь рассказывали, да он и сам читал.

— И ты, наверное, тоже смогла бы и выслушать, и прочитать, если бы тебе это было интересно?

— Ну да. Я тоже и слушала, и немножко читала, но не так хорошо, как Велтур.

— А почему вы СМОГЛИ об этом слушать и читать?

— Ну, есть же рассказчики и есть книги…

— Вот именно. Об ЭТИХ событиях — уже есть. Рассказчики, правда, давно уже не очевидцы событий, но написаны книги, которые может прочитать любой, обученный грамоте. А как у нас обстоит дело с походом Ганнибала в Италию?

— Это было не так давно, и есть много очевидцев.

— А книги?

— Ещё не написаны. Но к чему ты клонишь?