В принципе это вполне безобидный солдатский марш, ни разу не нацистский, а вполне даже старинный, ещё девятнадцатого века. Но, как и в случае с таким же примерно "Шварцбрауном", который "ах-ха-ха" — ассоциации вызывает, конечно, ещё те, гы-гы! И это — как раз то, что нам нужно — нам самим и нашим потомкам. Те были "истинными арийцами", а мы — "истинные попаданцы". Не обязательно и совершенно незачем корчить из себя "высшую расу" и считать аборигенов "недочеловеками", как это делали нацисты, но ощущать свою особость и продвинутость — необходимо. Мы такие же люди, как и те, что вокруг нас, но мы — первые, мы — в авангарде. И должны оставаться в нём, если не хотим — а мы не хотим — пропасть вместе с Карфагеном. А развеселившаяся Юлька затянула песню позлободневнее:

Тоже в принципе годится, римляне — они ведь тоже суперменами себя числили, да ещё какими, так что старик Адольф Алоизыч в этом отношении не только не первый, но боюсь, что даже и не в первой десятке. Ликург, правда, спартанский гордых квиритов опередил, но такой копоти его последователи всё-же не дали, ни полмира, ни даже четверти мира на уши не поставили, не говоря уже о постановке раком. В Греции — да, покуролесили, но сколько там занимает места на карте та Греция? Вот Рим — другое дело. Не сразу он таким стал, и пока ещё не таков, но Карфаген с Коринфом и Македонией он помножит на ноль по историческим меркам весьма скоро. Что такое полвека для истории?

И что такое пятьдесят тысяч карфагенян, которые уцелеют из семисоттысячного — на момент начала Третьей Пунической — населения города? И уцелеют лишь для того, чтобы быть проданными в рабство торжествующими победителями. Такая судьба нашему потомству противопоказана, она — с Римом на следующие полтысячелетия. И за эти полтысячелетия — двадцать поколений — наши потомки тоже не должны растерять наших попаданческих преимуществ. Ведь Вечный Город — на самом деле вечен только в этой песенке наших археологов. Пройдут эти полтыщи лет — и накроется он такой же звиздой, как и Карфаген через пятьдесят. Ну, не совсем такой же, но почти, учитывая двухмиллионное население периода максимального расцвета. Разве такой судьбы хотим мы для своего потомства?

Аларих, Аттила, Гензнрих, Одоакр, Теодорих — это те, кто нагнёт некогда гордый Рим так, что войдёт в историю. А сколько ещё до них будет вождей помельче, которые Рим не сокрушат, но тоже напакостят от всей своей широкой души! А сколько ещё будет и в "спокойные" времена передряг вроде гражданских войн, проскрипций, произвола наместников с откупщиками, императорского произвола, да христианских безобразий! Тут столько всего предусмотреть надо — башка распухнет! И обдумывать всё это надо уже тут, в Карфагене, который — ага, "должен быть разрушен", гы-гы!

— Я ничего не говорила родителям, но они догадываются, что вы, возможно, из будущего, — огорошила нас моя ненаглядная в наши следующие посиделки. Володя и Васькин насторожились и инстинктивно замерли, Серёга едва не захлебнулся вином, Наташка выронила изо рта виноградину, а Юлька подавилась инжиром.

— Чем они мотивируют? — поинтересовался я, выпуская дым изо рта и ноздрей. Тоже, конечно, чуть не закашлялся, хотя для меня это было не таким сюрпризом, как для остальных. Я считаю, что многое из индивидуальных человеческих способностей определяется наследственностью, и если Велия умеет складывать два плюс два, то яблоко ведь от яблони далеко не падает.

— Ну, они, как и я, обратили внимание на твою уверенность в том, что Ганнибал влияния в городе не сохранит. Вспомнили твою спешку с укреплением виллы, потом твоё нежелание приобретать землю на Великих равнинах…

— Да, был такой разговор, — припомнил я.

— Тебе что, предлагали? — взвилась Юлька, — Это же плодороднейшие земли, окупятся в считанные годы! Там же из одного зерна триста колосьев вырасти могут!

— Знаю, тоже читал.

— Так какого ж хрена? Ты что, с дуба рухнул?

— Напряги-ка память, историчная ты наша, где эти Великие равнины находятся.

— Да не помню я! Какая разница! Для себя не хочешь — о нас бы подумал! Сволочь ты, Макс! Сволочь и эгоист!

— Это на юго-запад, выше по течению Баграды, — подсказала моя супружница, — Наши виллы гораздо ближе, а там дальше равнины на возвышенности, очень плодородные, но меньше освоенные. Земли близ Гадрумета, на юго-востоке, давно раскуплены и обустроены, как и окрестности наших вилл, поэтому там земля дорогая, и много её не купишь. А на Великих равнинах земля ничем не хуже, только там всё надо обустраивать, поэтому можно пока купить дёшево и много.