Дверь неожиданно распахнулась, и наружу медленно вышел каменный человек. Каждый шаг давался ему с трудом. Он двигался неуклюжей походкой, слишком высоко поднимая ноги, со скрипом и треском сгибая колешь Когда он топал тяжелыми ступнями, по земле разносился грохот, как от далекой канонады.

— Ты уверена в том, что это был Эрик?

— Да, — ответила Эмма хриплым шепотом.

Она лежала в кровати, закрыв глаза. Ей очень хотелось спать, но перед глазами стояли образы идущего каменного человека, светящегося малышка и пылающего меча.

— Ради всего святого, что творится на улице Пимини? — слишком громкий голос подруги неприятно подействовал на уставшую Эмму.

— Ты же слышала, что нам говорила моя тетя. Даже великий пожар не смог разрушить старые дома чародеев и колдунов, — девочка зевнула. События этой ночи лишили ее сил. Она чувствовала себя, как выжатый лимон.

— Мисс Инглдью рассказывала о прошлом, но почему СЕЙЧАС начали происходить все эти непонятные события?

Эмма хотела только одного — чтобы Оливия оставила ее хоть ненадолго в покое. У нее не было никакого желания думать о том, что она видела:

— Возможно, такое происходило всегда, просто этого никто не замечал.

С другой стороны комнаты громко хмыкнули:

— Хм! Я так не думаю, Эм. Что-то происходит, и, возможно, это имеет отношение к Чарли Бону.

— Каким образом?

— Его отец пришел в себя после десяти лет забытья и этим нарушил планы некоторых людей.

— Почему? — спросила Эмма сонным голосом.

— Я не знаю наверняка, — призналась Оливия, — просто чувствую на уровне подсознания.

Девочки на какое-то время задумались, а потом неожиданно для себя крепко заснули.

Воскресным утром, спустившись к завтраку, они обнаружили на кухне Мисс Инглдью, одетую в синий бархатный халат, и Патона Юбима. Скорее всего, он пришел в гости еще затемно. Влюбленные пили черный кофе и, похоже, разговаривали о чем-то серьезном. Мисс Инглдью казалась взволнованной. Увидев девочек, она вскочила и начала накрывать на стол.

— Доброе утро, — поздоровался с ними Патон. Его мысли были заняты прекрасной продавщицей, хлопочущей над приготовлением завтрака.

Оливия слегка подтолкнула Эмму локтем:

— Ты собираешься рассказать им о прошедшей ночи?

У Мисс Инглдью от волнения участится пульс, и она с грохотом поставила на стол четыре тарелки с кукурузными хлопьями:

— Что случилось прошлой ночью?

Эмма села в кресло и подробно описала светящегося мальчика, каменного человека и пылающий меч. Двум взрослым понадобилось какое-то время, чтобы переварить эти новости. Они, молча, допили кофе, после чего Патон обратился к Эмме с просьбой:

— Повтори, пожалуйста, все с самого начала и со всеми подробностями.

Эмма не спеша повторила свой рассказ, стараясь ничего не пропускать.

— Как Вы думаете, что все это значит, Мистер Юбим? — Оливия была уверена, что Патон знает обо всем на свете и разбирается во всех сложных вопросах.

— Что это значит? — он растерянно потер подбородок и развел руки в стороны, — я не знаю, Оливия.

Но девочку это ничуть не обескуражило:

— Бьюсь об заклад, что Вы знаете. Должны же Вы иметь хоть какое-то мнение по этому поводу.

Патон улыбнулся:

— Да, пожалуй, есть одна догадка. Понимаешь, отец Чарли…

— Я так и знала, что это как-то связано с Чарли! — перебила его Оливия.

— Пожалуйста, дай договорить Мистеру Юбиму, — пристыдила ее Эмма.

Подруга смущенно умолкла.

— Спасибо тебе, — Патон подмигнул Эмме, — как я уже сказал, отец Чарли вышел из транса, под чарами которого он пребывал десять лет. Это вывело из себя некоторых людей, особенно тех, кто наложил на него заклятье забвения. Для такого страшного поступка, несомненно, была причина. Мы всегда предполагали, что таким образом Иезекииль Блур отомстил за несчастный случай, в результате которого он оказался пожизненно прикован к инвалидной коляске. Но теперь, когда племянник рассказал мне о том, как родители Азы Пика обыскивали его старый дом в поисках некой шкатулки, я убежден в том, что Лайелла Бона наказали за то, что он отказался отдать им ее содержимое.

— Но как это связано со странными событиями на улице Пимини? — спросила Оливия.

— Вот мы и подошли к самому главному, дорогая, — продолжил Патон, — теперь, когда Лайелл очнулся, кто-то пытается пробудить к жизни кудесников, живших на этой улице и воспользоваться их колдовством.

— Вот это да — а — а, — Оливия задумчиво налила молоко в кукурузные хлопья.

— Они каким-то образом заполучили этого маленького мальчика Эрика и заставили его на себя работать, — Мисс Инглдью сунула в тостер нарезанные кусочки хлеба, — Венеция — внучатая тетя Чарли вышла замуж за Шеллхорна только для того, чтобы наложить лапу на бедного ребенка.