— Уно! — звонко крикнула Ольга, подняв указательный палец.

Череда шумных всплесков — это негодяи, опережая друг друга, прямо-таки посыпались за борт, отчаянно загребая, вспенивая воду, кинулись к противоположному берегу. Бокаси стоял, как статуя, скосив глаза на Ольгу.

— Фуэго!

Ствол «гаранда» описал короткую дугу. Сухо застучали выстрелы, карабин работал размеренно, как швейная машинка. Над медленной коричневатой водой не плеснуло ни одного фонтанчика — все до одной пули попадали в цель, головы и плечи поочередно исчезали под водой. Крики, вопли, хриплый рев…

Мазур стоял, уткнувшись взглядом в кривую сосну на том берегу. Понемногу стихли крики, прекратились всплески, стукнул последний выстрел, и наступила тишина.

Ольга отошла, уронив руки, остановилась у борта. Почувствовав тычок локтем под бок, Мазур подошел к ней, обнял и прижал спиной к себе.

— Доведись все переиграть, я бы то же самое сделала, — сказала она тихо. — Закон — отличная вещь, только он частенько опаздывает или дает сбой…

Страшненькой эта философия выглядела бы лишь в глазах мирного обывателя, который не умел снимать часовых без единого звука и в жизни не нажимал на спуск, когда ствол направлен на противника. Мазур не собирался ни морализировать, ни лезть со своим уставом в чужой монастырь — он эту шалую девчонку попросту любил. И обязан был помнить, что они в двух шагах от цели — а у всякой операции, как известно, есть конец…

То, что он боялся облечь в четкие формулировки, наполняло душу опустошающим холодом.

Ольга пошевелилась, высвободилась:

— Нужно убираться. — Подошла к борту, внимательно прислушалась.

Ни плеска. Вряд ли кто-то сохранил самообладание настолько, чтобы задержать дыхание, проплыть подальше под водой и спастись.

Кацуба, сваливавший в кучу трофейное оружие, продекламировал:

— Стоит могила, незнамо чья, но очень мило, что не моя…

Как и следовало ожидать, озеро было не таким уж обширным, очертаниями в точности повторявшее спутниковые фотографии. До настоящего паводка, неминуемо исказившего бы контуры, вздувшего воду до деревьев, еще далеко. С того места, где они засели, ровное зеркало спокойной воды казалось грязно-серым — приблизительно такого же цвета была и большая надувная лодка, пухло-овальная, привязанная к короткому металлическому штырю. Лес подступал к тому месту почти вплотную. Люди могут замаскироваться в чаще искусно и незаметно, можно спрятать палатку, даже блиндаж — но вот спущенную на воду лодку укрыть невозможно, нет краски, сделавшей бы ее совершенно невидимой…

— Буек, — сказал Кацуба. — Во-он, видишь? — передал Мазуру бинокль. — Приблизительно на двенадцать двадцать пять от лодки…

— Ага, — кивнул Мазур.

Шар размером с футбольный мяч, того же грязно-серого цвета, лежал на воде почти неподвижно.

— Магнитометры?

— Ну а что же еще? — сказал Мазур. — Аппаратура нынче отличная, сама вычертит и рельеф дна, и контуры утонувшего предмета. Мне доводилось работать с приборами, которые сквозь толстый слой ила не просто фиксировали каждую отдельную монетку — давали ее размеры, массу и состав металла. Вряд ли у них приборы хуже. Раз поставили буи, значит, уже нашли. И если он еще плавает, значит, не ныряли…

Они прятались за деревьями на вершине то ли высокого холма, то ли невысокой горушки — озеро располагалось в тесном кольце подобных, напоминая тусклую монету на дне неглубокой чашки.

— Будем прикидывать, — сказал Мазур. — Пока мы видели только двоих. Как ты на их месте распределил бы людей?

— Стандартно, — сказал Кацуба. — В данных условиях не место любой творческой фантазии. В лодке, конечно, будут двое — аквалангист и его подстраховка. Один затаился на верхотуре, чтобы держать под контролем как можно больший сектор пространства — примерно во-он там, левее от вершины, где проплешина и кривая сосна. С хорошей снайперской винтовочкой и прочими игрушками. Второй где-то пониже, на плоскости, чтобы при нужде прикрыть лодку огнем.

— Садись, пять, — хмыкнул Мазур. — Действительно, когда у тебя не взвод, а всего-то навсего четыре лба, другой диспозиции и ожидать не стоит. Вряд ли у них есть какие-то датчики, выявляющие человека на расстоянии. Маленькой группе такие игрушки ни к чему, в нападении — еще куда ни шло, но в обороне… Из-за первой попавшейся дикой свиньи, подошедшей близко, начнется полнейшая неразбериха, не будешь знать, то ли затаиться, то ли бежать навстречу опасности, окружать… У крохотной группы своя специфика поведения.

— Послушайте, господа теоретики, — вмешалась Ольга. — Это все очень дельно и познавательно, но не кажется ли вам, что пора и просчитывать действия? Будем мы их благородно вызывать на дуэль или нападем без излишнего благородства? Признаться, мне первый вариант чертовски не по нутру…

— Мне тоже, — сказал Кацуба. — У профессионала есть дурная привычка моментально падать и отвечать огнем на вопли типа «Руки вверх! Бросай оружие!». А выдавать себя за батальон — очень уж чревато…

— Кто-нибудь еще считает, что это — мирные авантюристы?