– Лиза! – возмутилась подруга, правда, на этот раз подходить к нему не стала, - Нельзя же так! Это же человек!

– Знаешь, если бы он был свободен, не думаю, что ты продолжала бы думать так же, - хмыкнула я, подходя к потайному ходу и вслушиваясь. Тишина и темнота.

Такая же темнота была за окном. Новолуние. Розовые звезды на черном небе, чернильно-черные силуэты деревьев, скрип цикад - или как их тут называют? Судя по всему, было уже за полночь. Нервы не выдерживали, хотелось бежать и что-то делать, а не сидеть вот так вот и ждать. Я украдкой посмотрела на Сашу. Она сидела на стуле, привычно подперев щеку кулаком. Я позавидовала ей: работая, помимо клиники, еще и в роддоме, где дежурства длились сутками, подруга настолько привыкла ждать, что ей не требовалось особых усилий сдерживать себя на одном месте. Я вздохнула, прошлась по комнате, взяла книгу, оставленную Антонио. Нахмурилась при виде названия - «Трактат о магии: Божественной и Неугодной Создателю» - и от нечего делать полистала.

Внимание привлекли заметки на полях, сделанные явно хозяином книги. Несколько касалось сущности магии чернокнижников, некоторые – обрядов, которые те использовали, и возможности противостоять им.

Один из разделов был посвящен ядам. Я с интересом прочла про ртуть, которая являлась одним из негласных символов чернокнижников: ядовитый металл, который использовался, поскольку - единственный - не поддавался магии. Я задумчиво посмотрела на свое кольцо. Странно, что амулет сработал.

Увлеченная книгой, я и не заметила, как Саша уже несколько раз ерзала на стуле, затем она встала и подошла ко мне.

– Лиза, как ты думаешь, как они там?

– Не знаю, - я отложила книгу и прислушалась: нет, все тихо.

– Может, сходим, посмотрим? – вдруг предложила подруга.

– И оставим старика одного? – я кивнула на кровать.

– Он все равно спит. Я ему снотворное дала.

Я с удивлением посмотрела на подругу. Ранее она казалась мне более благоразумной. Впрочем, читала же Сашка фэнтези…

– Мы можем помешать, - возразила я.

– А мы просто дойдем до поворота - и обратно? – предложила она.

Я прикусила губу, пытаясь бороться с соблазном. Сидеть и ждать было крайне утомительно, а заснуть мы все равно не заснем, слишком уж велико было напряжение.

– Хорошо, - согласилась я, но только до поворота. Если ничего не услышим – возвращаемся!

– Идет! – Саша устремилась к ходу.

– Саш, - окликнула я ее, - Ты бы хоть платье надела. Не ровен час, увидят!

Нам понадобилось немало времени, чтобы надеть на мою подругу одно из моих платьев, лежащих в сундуке, и разобраться с системой шнуровок. Моя обувь была ей мала, и на ногах остались кроссовки.

– Как вы все в них ходите, - ругалась она, подхватив юбки так, что были видны колени, - Так же упасть можно!

– А ты не бегай, - посоветовала я, первой заходя в потайной ход.

Стараясь шагать почти беззвучно, благо пыль скрадывала звуки шагов, мы прошли до условленного места и замерли. Тишина вдруг сменилась напряженным шепотом, затем был скрип панели, крики, топот, затем грохот, словно кто-то швырнул стул в стену, ругательства Боно, звон металла, суровый окрик Антонио: «Остановись!».

– Лоренцио, держи его! – голос Козимо звучал как-то неестественно.

Мы с Сашей переглянулись и побежали туда. Несколько раз пришлось останавливаться: подруга то и дело путалась в юбках.

Едва не столкнувшись в проходе, мы влетели в комнату. Они все были там. Золотистые шары света метались в воздухе, норовя погаснуть. Окна были распахнуты, портьеры сорваны.

Лоренцио мертвой хваткой удерживал полного человека в черном, в котором я с трудом узнала пастыря Юлиуса. Тот не сопротивлялся, лишь тяжело дышал, лежа на полу. Один глаз у пленника заплыл, на губах виднелась кровь. Мебель вокруг была раскидана, балдахин сорван с кровати и теперь валялся на полу. Сам фантом все еще лежал на кровати, только он стал полупрозрачным, а простыни под ним были порезаны, как и матрас, из которого торчала солома. Козимо лежал около кровати на боку, в его позе было что-то неестественное, словно это не живой человек, а кукла, Антонио с встревоженным лицом склонялся над ним. Руки пастыря были алыми. В воздухе пахло чем-то металлическим и солоноватым.

Шумно выдохнув, Саша кинулась к ним:

– Убит?

– Ранен, но тяжело. Придержите, я попытаюсь ее стянуть.

Подруга беспрекословно подчинилась, пытаясь придавить края раны, чтобы остановить кровотечение. Она опустилась на колени, и я увидела, как по ткани её платья начали расползаться темные пятна.

С трудом сдерживая тошноту, я прислонилась к стене, прикрыла глаза. Наверное, случайно задела что-то, панель с тихим шелестом встала на место, закрывая тайный ход. Сашка обернулась.

– Лиза, марш отсюда, - прикрикнула она на меня, - тебе здесь точно не место.

От ее движения края раны приоткрылись, и кровь снова брызнула. Я отвернулась и по-детски зажмурилась. Когда я открыла глаза, Боно уже ставил пленника на ноги. Развернул спиной, рванул за одежду. Воротник сполз с шеи, открывая на спине часть татуировки: кружок с полумесяцем. Я хотела подойти и рассмотреть, но дверь в комнату открылась, и вбежали несколько человек - Гончие псы.

– Что здесь происходит? – один из них, темноволосый, с седыми прядями, выступил вперед, при виде разгрома в комнате он слегка побледнел и повернулся к Антонио, - Пастырь?