— Пока нет. Я осмотрю место, решу кого звать и отправлю за ними ваших людей — граф с насмешкой посмотрел на гвардейца.

Тот пожал плечами и мстительно направился прямо по траве. Шувалов, в отличие от Белова обутый в туфли, вынужден был пойти следом.

— Спасибо, что хоть вокруг не водили, да болото обогнули, — фыркнул граф, когда преображенец вывел его на поляну.

Григорий по-мальчишески хитро улыбнулся и посторонился, давая начальнику Тайной канцелярии осмотреть тело.

Шувалов неторопливо подошел, всмотрелся в тело, бросил взгляд на кусты, около которых недавно солдаты Белова расставались со своим ужином, скривился и выпрямился.

— Что ж у вас Григорий Петрович, солдаты на желудок слабые, крови бояться… А не дай бог — война. Как воевать-то? — меланхолично заметил граф, зачем-то вытирая руки платком.

— Они не крови бояться, а зрелища этого, — отозвался Белов. — Сами видите: приятного мало!

— Мало, — согласился Шувалов.

— Вы узнали, кто это?

— С чего вы решили, что я знаю… знал жертву?

— Знать не знали, только сейчас магией пользовались.

— Ничего то от вас не утаишь, — вздохнул граф.

Он взял собеседника под руку и отвел в сторону так, чтобы остальные не слышали.

— Фимка это, с тех, что к кухне прикреплена… наверняка на свидание бежала, да не добежала…

— Или добежала, — Белов пристально посмотрел на начальника Тайной канцелярии. — Зверь наш явно баб предпочитает.

Тот задумался и кивнул.

— Ваше предположение имеет смысл… но Григорий Петрович, вы уверены, что рассказали мне все?

Серые глаза смотрели прямо в желтые, звериные.

— Уверен, — Белов с честью выдержал этот взгляд.

— Врете. Или не знаете, но мне кажется, врете. Тело кто нашел?

— Я.

— Нет. Не вы. Здесь был еще один человек. Вернее, женщина… ведьма, — Шувалов выпустил собеседника и прошелся по поляне, внимательно изучая смятую траву. — Необыкновенная сила. Не знай я, про Бутурлина, решил бы, что Анна Михайловна тут была. Впрочем, Анну Михайловну вы бы так защищать не стали, да и сама она первая бы ко мне пришла…

Начальник тайной канцелярии внимательно посмотрел на Белова.

— Ну, Григорий Петрович, сами скажете, где Збышева или мне своих людей на поиски отрядить придется? Тихо, тихо!

Последние слова, а также изумруд, вновь сверкнувший на пальце графа, заставили Белова все-таки сдержать преображение. Зверь внутри бесновался и жаждал растерзать того, кто попытался угрожать его ведьме.

— Вы не посмеете тронуть ее, — прорычал гвардеец.

— Все так серьезно? — Шувалов с каким-то уважением посмотрел на него. — До меня доходили слухи, но я не предал этому значения. Выходит, ошибся.

— Вы. Не. Посмеете… — с нажимом произнёс Белов.

— Господи, что вы так взвились? Я не собираюсь арестовывать вашу… — Шувалов выжидающе посмотрел на преображенца.

— Невесту, — подсказал тот, уже успокаиваясь.

— Невесту? — граф вскинул брови. — А вы не теряете времени даром!

— Александр Иванович!

Шувалов поднял обе руки, точно признавая поражение.

— Невесту так невесту. Так вот, арестовывать Анастасию Платоновну никто не будет, но опросить ее мне надобно. Заодно и представить в лучшем виде Елисавете Петровне отчего её фрейлина не по побережью прогуливается, а находится… — граф вновь выжидающе посмотрел на Белова.

— Во фрейлинской, — буркнул тот.

— Одна?

— Я охрану там оставил. Из своих.

— Разумно, — Шувалов с уважением склонил голову. — Как я понимаю, вы желаете присутствовать при нашем разговоре?

— Непременно.

— Тогда пойдемте, не стоит терять время, — граф вновь подхватив Белова под руку, направился ко дворцу.

Проходя мимо очередного караульного поста, начальник Тайной канцелярии остановился.

— Да, Григорий Петрович, отправьте кого-нибудь из своих людей к моему секретарю, Шишковскому: надобно все оформить, и тело убрать.

Настя все сидела в полутьме комнаты. Свечи зажигать не стала, словно боясь выдать свое присутствие. Впрочем, и без свечей было достаточно светло. Сумерки клубились серыми тенями, заставлявшими девушку нервно вздрагивать.

От нечего делать Настя прошлась по комнате затем присела в кресло, потянулась за книгой, забытой кем-то на столе, но передумала.

Воспоминания о пережитом то и дело всплывали в памяти. Каждый шорох заставлял фрейлину вздрагивать и испугано озираться. Шаги лакеев за стеной, скрип открываемых дверей, негромкие разговоры слуг.