Теперь запахи стали отчетливее: смерть, разлагающаяся плоть, страх тех самых мужиков, которые нашли тело, и еще чем-то, смутно знакомым. Белов готов был поклясться, что совсем недавно уже встречал этот запах, но все не мог припомнить, где именно. Следуя за ним, он дошел до кустов, с досадой оглянулся и, все-таки преобразившись, юркнул в густые заросли.

Поломанные ветки, примятая зеленая поросль, словно недавно здесь тащили что-то тяжелое. Григорий уже не сомневался, что именно. Запах женского тела был очень силен, в кое-где виднелись капли спекшейся крови.

Выскочив из кустов, Григорий заметил следы от колес телеги. Между ними трава была измазана кровью. Волк вновь заворчал, и Белову пришлось одернуть зверя.

В нос вновь ударил тот самый запах, изначально показавшийся знакомым. Вспомнить, откуда он так и не удалось. Вздохнув, Григорий вновь преобразился и вышел из-за кустов к нетерпеливо прохаживающемся командиру.

— Ну что? — обратился он к гвардейцу.

— Это не зверь.

— Уверен?

— А то вы сами не почуяли! — неуважительно хмыкнул гвардеец.

— Не почуял, — Бутурлин говорил очень тихо и серьезно. — Никто, Гриша, кроме тебя того зверя не чует.

Левшин нахмурился, а его друг возмущенно посмотрел на командира.

— Вы полагаете, что я выдумал все это? — возмутился Белов, рык сам вырывался из груди, губы дрогнули, обнажая белоснежные зубы.

Оскал получился зверским. Даже Левшин вздрогнул и поспешил отойти на пару шагов.

— Тише! — одернул преображенца Александр Борисович. — Не кипятись! Думай я так, ты бы давно не по полям колокольчики собирал, а в крепости апостольной сидел, как государев преступник!

Белов упрямо сверкнул глазами, но промолчал, признавая правоту командира.

— Гриша, ты понимаешь, что происходит? — звериные глаза подполковника смотрели в упор. — Вон, даже Левшин решил, что это — зверь!

При этих словах кавалерист округлил глаза.

— Александр Борисович, вы хотите сказать…

— Саш, запаха зверя не было! — Григорий перебил друга. — Тело привезли на телеге и кинули! Причем сперва обескровили.

— А следы на руках и ногах?

— Грызли собаки, после смерти! Может пока на телеге лежало…

— Но подумают, Гриша, — зашептала подполковник. — Подумают на оборотней… или на нас.

— Александр Борисович, побойтесь Бога! — возмутился Григорий. — Вы же знаете, что мы никогда зверями не становимся! Да и не будет волк ноги-руки жевать! Он же в горло целиться, а потом потроха выедает!

Левшин невольно вспомнил мертвого крестьянина под дубом и сглотнул, борясь с подступающей к горлу тошнотой. Бутурлин криво усмехнулся.

— Я-то знаю, ты знаешь… а остальные? Вон и приятель твой решил, что зверь это! — Бутурлин мотнул головой в сторону измайловца и заговорил еще тише, — А ведь все к одному складывается… Заговор это, нутром чую, а доказательств у меня нет.

— Какой заговор? — похолодел Белов.

В памяти все еще были свежи прошлогодние экзекуции бывших статс-дам по площади у апостольной крепости.

— Знал бы, думаешь стал с тобой здесь шептаться? — хмыкнул подполковник. — Сразу бы к Шувалову пошел или к самой государыне.

Белов кивнул. Действительно, доказательств ни у кого из них не было. Граф Шувалов в лучшем случае просто высмеет, да и не станет начальник Тайной канцелярии заниматься смертью крестьян, коих в Питерсбурхе и окрестностях тьма тьмущая.

— Что от меня нужно? — решение было принято моментально.

Бутурлин внимательно посмотрел на преображенца. Чем-то этот волк напоминал его в молодости на него можно было положиться, и подполковник рискнул.

— Гриша, найти их надо.

— Кого?

— Кто за всем этим стоит.

— Александр Борисович, Гриша у нас не тайная канцелярия, — возмутился Левшин.

— Зато он запах зверя знает! — отмахнулся подполковник и вновь взглянул на молодого офицера. — Богом молю, найди. Иначе всем нам плохо придется.

Белов кивнул. Обратно возвращались молча. Даже Левшин не балагурил, как обычно.

— Можете забирать и увозить тело, — распорядился Бутурлин дежурным офицерам, садясь на подведенного ему коня. — Белов, Левшин, за мной!

Не дожидаясь, пока друзья вскочат на лошадей, подполковник пустил своего коня вперед.

Ехали все трое молча, не задавая вопросов. Скакали напрямик, заставляя людей в страхе разбегаться. Одна из крестьянок уронила корзину и не успела даже запричитать о потере, когда Левшин в самый последний момент заставил своего коня просто перескочить её.