Ехать пришлось на южную окраину Глорихейма. Собственно тот район, где нашли тело, городом уже не считался, и жили там преимущественно знатные и богатые горожане. Многие имели одновременно квартиру или небольшой особняк в центре, и уже более просторное поместье в пригороде. С выездом из официальной городской черты застройка становилась все более разреженной, соседние дома разделялись уже не одним забором, а разномастными лужайками и парками. Ближе к реке жилья становилось еще меньше, а непосредственно рядом с водоемом вообще никто не жил из-за того, что левый рукав Роанны, чьи истоки начинались на снежном севере, имел свойство в этом месте разливаться. Если правый, который использовали для судоходства, искусственно укрепили, то русло левого как раз в этом месте разветвлялось еще на несколько протоков. Весной пойму постоянно затопляло, в результате чего, пополам с жарой, к лету местность превращалась в самое настоящее болото. В котором и нашли тело.

— Видать в протоке топили, — пояснял глава местного жандармского участка. Судя по его измученному и нервному виду, подобная находка была здесь большей редкостью, в отличие от огромных донных сомов, которых, судя по заявлениям и жандармов, и местных жителей, развелось в местном болоте видимо-невидимо.

— Так Стась поначалу и подумал, что это сома на остров вынесло, — жандарм указал на присутствующего здесь же сторожа с поместья графа Страуфолка, по совместительству заядлого рыбака. Тот кивал и ежесекундно утирал своей тряпичной шляпой пот со лба. — Подцепил его багром, а как потянул, так волосы увидел.

— Еле духу на то хватило, — добавил рыбак, — до берега-то дотянуть. А там уж так с багром и оставил-то, чтобы снова не унесло, и бегом в отделение.

— Тут на повороте течение сильнее, вот и вынесло, — продолжал рассуждать глава жандармского участка. Топили бы чуть ниже по руслу, где затон, то не всплыла бы.

— Как я понимаю, жертву не опознали, и о пропаже никто не заявлял? — спросил я у сержанта.

— Нет, сэр, заявлений о пропаже не было, а опросить никого не успели, вас дожидались, — ответил тот и в свою очередь достал широкий клетчатый платок, чтобы вытереть тем лоб.

Предмет обсуждения так и лежал в том месте, где бросил его рыбак, стыдливо прикрытый наспех найденной жандармами тряпицей. Смотреть, а тем более подходить к нему никто из тех, кто обнаружил утопленницу, более не желал. Причина, впрочем, оказалась вполне очевидной.

— Побери Единый! — выдавил из себя Карилл, которого я отобрал у Трейса на случай, если труп оказался бы все-таки простым трупом. Драйзен, который должен был зарисовать находку, едва ли не сразу переместился в наиболее отдаленные — докуда успел добежать — кусты. Мои специалисты по магическим колебаниям разом позеленели, да я и сам, наверное, немного побледнел. Единственным, кто остался совершенно безмятежным, оказался наш эксперт-криминалист Трихтер.

— Что тут у нас? — именно он решительно снял с тела тряпицу. — Ага! Интересненько. А это что? Надо же! А если здесь? Чудесно!

Я сперва малодушно попробовал не смотреть на его манипуляции, однако комментарии эксперта вызывали столь живые картинки в моем воображении, что пришлось смириться с реальностью. Тем более что было, на что обратить внимание, кроме, собственно, наполовину разложившегося тела. Во-первых, длинные с рыжеватым отливом волосы, которые указывали и на пол жертвы и немного на возраст. Во-вторых, платье, действительно, оказалось целым, и там, где оно успело подсохнуть, угадывался изначальный серый цвет. Ткань платья, казалось, была самая простая, как и строгий крой. Поверх платья угадывалась еще одна тряпица, только более тонкая и уже измочаленная. Впрочем, о ее предназначении и так можно было уже догадаться.

— Странненько, что укусов-то нет, — заметил Трихтер, взглянув на меня поверх стекол очков.

— Укусов? — не сразу понял я.

— Ну да, до такого прекрасного состояния и рыбина могла обглодать, но следов я не вижу, что странно, учитывая, что местечко-то это рыбное.

— Может, невкусная просто оказалась? — ляпнул один из помощников Анция, после чего уже Карилл, зажав рот сразу обеими руками, бросился туда же, где до сих пор пребывал Драйзен.

— А вот это ты после меня и проверишь, — ласково ответил эксперт. — Может, напихали в нее чего, что даже рыба жрать отказалась.

Молодой и оттого неопытный в изощренных каверзах экспертной среды специалист позеленел — до этого он и так был белый как мел — и сгорбился на кочке, на которую присел, выставив перед собой как щит рабочий саквояж, чтобы хотя бы так прикрыться от трупа неизвестной служанки.

— Я не ощущаю повышенного магического фона, — возразил я криминалисту, хотя смутные и еще неоформленные подозрения у меня уже были.

— Что, опять чуйка сломалась? — отреагировал не отличавшийся ни тактом, ни деликатностью Трихтер. — Как она могла без магии-то за день-то сгнить?!

— С чего ты взял, что за день? — выразил всеобщее мнение Анций.

— Ты ее желудок видел? — поинтересовался криминалист у коллеги. Тот скривился. — Так посмотри!

Анций скривился еще больше. Зрелище и, правда, было неординарным даже для, казалось бы, привыкших ко всему маг-экспертов.

— В нем еще вполне различимые останки пищи, — менторским тоном добавил Трихтер. — А при естественном гниении, они бы протухли первыми. Можно даже догадаться, что она ела перед тем, как умерла. А это любопытно…. — протянул он, склоняясь над упомянутым органом. — Тебе это понравится, Этьен, — добавил криминалист с самым довольным видом.