Наблюдать за собственной душой,Как нырнуть зажмуркою в колодец.Стал я маленький, а был большойИ баюкал на ладонях солнце.Изменилось все как будто враз,А ведь я шагал по свету долго.Не скажу, снежинка, как алмаз,Матушкой не назову я Волгу.Оттого, наверно, что устал,Что о многом горько передумалИ не тем порою хлеб давал,И не раз стоял пред смертным дулом.Уж не чую хлада и тепла,Тело источилось до излома.Кажет сук занозистый ветла,А подстилка – ржавая солома.
«Все к этому идет…»
Все к этому идет…Разлад. Инфаркт. Кладбище.Через какой-то годЖилище – пепелище.Грехи мои – стихи,Знать, были виноваты?Покорны бы, тихи —Тогда бы жили «свято»В приветном уголке,В родстве прямом с божницей…Ей в траурном платкеОт радости кружиться.В компании чертейИ домового тожеНа роковой черте,Где жизни знак ничтожен.
«В ущелье опостылевшей квартиры…»
В ущелье опостылевшей квартирыЗамуровать пытается меня,Чтоб от живого отлучить от мира,Во всех грехах отъявленно виня.Оправдываться я совсем не мыслю,Мои грехи у Бога на счету.Послушал. Повздыхал. И тихо смылся,Дабы набрать на воле высоту,Утраченную в духоте застенок,В словесной мути «праведной» жены.И вот я оживаю постепенноВдали от «необъявленной войны»,Где органичны вечные законы,От Бога исходящие, от звезд,И уготован для меня исконноВ блаженный рай нерукотворный мост.
«А на душе-то все больней…»
А на душе-то все больней,Со страхом озираюсь в оба.Нависла туча вон с полей,Похожая на крышку гроба.Я убежал бы в лес густойИ схоронился от напасти,Но нету тверди подо мной,Лишь перед взором смрад ненастья.Исполнится последний вздох,Как завершенье и началоВсего того, что я не смог,Чтоб радость породнить с печалью.
«Мне были недуги как недруги…»
Мне были недуги как недруги,Я злился и роптал на них,Но глубоко в душевных недрахДля них рождался божий стих.Звучали в нем и утешенье,И жалость: вдруг они уйдут,Кто оградит от прегрешений,При всем при том не упрекнут.И я ни в чем им не перечил,Не лез упрямо на рожон.Манил порою алый вечерС коварно спрятанным ножом.Но вот еще – улыбка лилии,За поцелуй — уйдешь на дно!И недруги – как друга милые —Мне это Господом дано.
«Не в лесу дремучем заблудился…»
Не в лесу дремучем заблудилсяИ бездомным не был никогда.И с небес я тоже не свалился.И не убавляю я года.Просто прохлаждаюсь, наслаждаюсьГорьким ветром, тучей грозовой.И не замыкаюсь и не каюсьСовестью и головой седой.Я словами никого не трону,Жестом никого не удивлю.В унисон дыханью травы стонут,Их тревогу я душой ловлю.И под умирающим осокоремПростою я долгие часы,Ощущая дальнее, высокоеУскользнувшей жизненной красы.
«Мне памятник не возведут…»
Мне памятник не возведутИ мой музей откроют вряд ли.К моей могиле не придутВ нарядных галстуках ребята.И не исполнят славный ГимнО Родине непобедимой,Они направятся к другим,«Навеки» избранным, любимым.Кто подпевал и восхвалялВзахлеб правителей бездарных,За что награды получалЗа труд «усидчивый, ударный».Мне ж не пристало горевать.Пройдут года и сдует перхоть.Моей святой душе летать,С прощеньем созерцая сверху.
«Долго-долго ветры дули…»
Долго-долго ветры дулиИ плескались тьмой в окно,И свистели, словно пули,Как в придуманном кино.Мне же было не до шуток,Все таблетки поглотал.В заточенье много сутокДухом пал, вовзят пропал.Забоялся злой стихии,Дрожью охлонулся весь.Некто шастают лихие,Затевают явно месть.В чем же я повинен горько?Казнь какую понесу?Об одном прошу я только:Не губите мир-красу!И закаты, и рассветы,Кровлей нечего греметь.Дайте русскому поэтуПри рассудке умереть.
