Шрифт:
Я не смогла сдержать бурных восклицаний, но Макеев чуточку охладил восторги аудитории:
– Перед нами несомненный поэт, но перехваливать его не надо. Вот дождёмся первой книжки, тогда и посмотрим. Я уж лет пять-шесть читаю васильевские стихи по его письмам и должен сказать: молодец, что перестал подражать Есенину, а ещё больше молодец, что перестал подражать мне. У тебя, Серёжа, наметился свой неповторимый голос, своя интонация. Вот и развивай их. А Брыксину не слушай. Она сначала восторгается, а потом докапывается до печёнок.
И всем стало весело.
Если выразиться иносказательно: мы обнюхались и поняли, что родня. Вскоре я уехала на ВЛК. Приезжая в Волгоград, обязательно виделась с Сергеем. Он служил в «Вечернем Волгограде», ждал квартиру, подбирался к первой книжке. Мне всегда казалось, что он тоскует по Москве, по Литинституту, по студенческой общаге. Но…
Там нас уже не ждут, там ветреная юностьОднажды, впопыхах конспектами шурша,Ушла сдавать зачёт и больше не вернулась,Заглянем-ка туда? Ну, что же ты, душа?..Именно это стихотворение открыло долгожданную книжку «Из лета в лето», изданную «Современником» аж в 1991 году.
…Однажды кто-то из наших заглянул ко мне в комнату.
– Тань, тебя какой-то парень из Волгограда спрашивает. Его вахтёрша не пропускает.
Спускаюсь и вижу: Серёжа Васильев!
– Какими судьбами?
– Танечка, приюти меня на ночь, а то придётся на вокзале ночевать!
Тётя Шура повыкаблучивалась, но дала зелёный свет, предупредив:
– Чтобы до семи утра исчез! У нас с этим строго! На какую комнату записать?
Я сказала, и повела гостя к себе. Васильев по дороге объяснил:
– Я же с четвёртого курса на заочное перешёл, а друзья мои доучиваются на дневном, так и живут в общаге. Жутко соскучился!
– Чаю-то хоть попьёшь?
– Попью, попью… И новости волгоградские расскажу.
Попив чаю, убежал на третий этаж к своим. Через какое-то время возвращается
– Пойдём, с друзьями тебя познакомлю.
Сходила, посидела полчасика и ушла. Зачем тяготить молодняк?
В семь утра в дверь громко заколотили.
– Ну, и где твой гость?
– Не знаю, тёть Шур. Он с вечера спустился к друзьям на третий.
– Пойдём искать! Ты за него отвечаешь.
Обойдя несколько комнат, обнаружили Серёжу в кровати с черноглазой болгаркой, бывшей его однокурсницей.
– Приплыли! Ты в какую комнату просился? А развратничаешь с нашей студенткой. Живо собирайся!
Днём мы встретились с Сергеем в литинститутском скверике возле Герцена, поболтали и расстались. Я даже передачу для Макеева не успела собрать. Тогда он мне рассказал, как зачитывался в юности книжками Василия «Небо на плечах» и «Сенозорник»: «Я их даже в армию брал, знал почти всё наизусть».
Вот думаю сейчас, когда и с чего начались его беды? Получил хорошую квартиру, привёз жену с дочкой, в 93-м вступил в Союз писателей… Все его любили, в поэтическом ранжире поднимали на самые высокие места. Даже Агашина говорила: «Сначала Макеев с Васильевым, а потом все остальные». И он не балбесничал, знал себе цену, умел дружить. А как гордился женой Сашей, её писательским талантом! И дома у них было хорошо и чисто, пахло едой. Что могло разрушить этот добрый мир?
Выпивал? Да. Больше критической нормы? В те годы – вряд ли! И мама была жива, и крёстная… Терса ждала и встречала, устраивала рыбалки, нашёптывала замечательные стихи. Каких только жуков и лягушек, стрекоз и ласточек не воспел он своим зорким и счастливым сердцем?!
Вот об осе, о том, что снится ей по осени:
Она уже мертва, и сон её набрякТяжёлой нежностью к ромашкам и левкоям…или
В жёлтых глазах голубых лягушатОтражаются звёзды…Правда, энтомология эта порой нас напрягала, казалась чрезмерной, но в ней ли дело, если любая васильевская букашка звучала убедительнее иного космического корабля?
И он любил нас не меньше, чем мы его. В минуту уныния просил иногда, как таблетку от сердечной боли, прочесть ему макеевское стихотворение «Не верю ни в чох, ни в жох…»
– Ты же сам наизусть знаешь!..
– Нет, ты прочти.
И я читала:
Не верю ни в чох, ни в жох,А что-то в душе скулит.Венчальный такой снежокКому-то любовь сулит.Он сеется – невесом,Похрустывая едва,Сиреневый, словно сон,На тёмные дерева.Крещенское волшебство —Щекочущий снег в руке!Я скоро пришлю егоМерцать на твоём платке.И ты в толчее деньской,Печали сведя со рта,Вдали повторяй, за мной:Великая лепота!