— Сейчас мы третий погрузчик уже отправляем, возьмём, сколько сможем утащить, и будем весь центральный проход взрывать. Уже заложили четыре снаряда. — Бубнил противогаз.

— Так Круг говорил, что у вас один снаряд?

— Не, он говорил, что есть снаряд. Снаряды есть. Только взрывать мы их не можем и взрывчатку достать не можем, она свои свойства теряет. Взрывчатку мы только с блоков динамической защиты сплавляем.

В большом просторном туннеле, разрезая сплошную стену пыли, игралось лучами несколько фонариков. Подойдя ближе, я увидел силуэты. Все наши уже были здесь. Несколько бойцов с автоматами зыркали по сторонам, а на станке стоял «Утёс». Мося что-то говорил по рации, по висевшей на ухе гарнитуре. Увидев меня, он заулыбался сквозь панорамное стекло противогаза.

— Добрая Милая Крёстная, только тебя ждём.

Показал жестом, и ворота начали раздвигаться. Огромные створки разошлись ровно так, чтобы наши квазы пролезли.

— Может, всё-таки возьмёте «Утёс»? У нас ещё и один РПО из ваших остался, — предложил Мося.

— Не надо, он легче КПВТ, вам нужнее. Теперь вы патронов наделаете, — я показал жестом, что решение окончательно.

Мося пожал плечами. Подошёл ко мне:

— Возвращайтесь. Вы только обязательно возвратитесь, мы вас будем ждать.

Я улыбнулся как мог широко, хотя в респираторе и не видно, и ответил:

— Таки да.

Мне в ответ тоже улыбнулись и крепко пожали ладонь.

— Спасибо. Спасибо вам.

Мося подошёл, пожал руку Батюшке Айболиту, говоря своё спасибо, затем обнял наших женщин. Квазам пожал руку и похлопал по предплечью.

— Всё. Идите. Мы тут всё взрывать будем. Завалим весь этот проход, а потом будем уходить и ставить решётки. Всё, что ещё сможем завалить, то завалим. Спасибо. Только вы обязательно возвращайтесь. Голодную Настеньку вы найдёте. Вы обязательно найдёте. Она должна пройти, либо уже прошла, либо вот-вот пройдёт.

Ворота задвигались. Мося, нарушая свой имидж спокойного человека, кричал:

— Только обязательно возвращайтесь, даже можете своего этого, бродячего приводить. Даже его.

Тяжёлая створка задвинулась, мы остались в темноте и чистом воздухе. Я снял изрядно запотевшие очки и респиратор. Абсолютная звенящая тишина.

— Болты крутят. Теперь с этой стороны уже не откроем, — проговорил Батюшка Айболит.

— Так и договаривались.

— Да, согласен.

Я, конечно, звука закручивающихся болтов не слышал, но раз рукопашник сказал, что закручивают, то наверняка закручивают.

Настя Лёня заурчали. Они нашли следы огромных когтистых лап и двух маленьких детских ножек, которые протопали буквально вот-вот. Меня и Сестру Асю, как самых кривоногих, просто взяли в охапку и, не спрашивая нашего мнения, понесли на руках. Мы побежали по проходам.

«Ррыыыррррррррр», — раздалось на весь тоннель, как будто горластый лев рычал в пустую бочку, которую поставили в пустой железнодорожной цистерне.

Нас с Сестрой Асей также неожиданно десантировали на пол, как и поднимали. На нас рычал танк. Полтора метра в холке, покрытый, как и говорили мастера, бронеплитами, которые защищали элементы динамической защиты. Прямоугольники из серого матового металла чередовались с зелёными. Они располагались вперемешку, поставленные мастерами. Изделия советского военпрома удивительным образом совпадали по габаритам и креплениям с видавшими виды родными.

Чуть пригнув передние лапы и наклонив голову, смотря прямо на нас, Тотошка скалил в открытой пасти огромные, сантиметров по двадцать пять клыки, и передние лапы в нетерпении подгребали, скрежеща по грязи и бетону когтями. Разумеется, никто другой это быть не мог. Недобрые оценивающие глаза внимательно рассматривали нас. Между стеной и зверюгой уже протискивалась Голодная Настенька с весёленьким рюкзачком на плечах.

— Тотошка, фу! Дружить! Мама! Папа!

Животное совсем по-щенячьи приняло команду, вытянуло шею и ещё сильнее пригнуло голову, смотря на нас снизу вверх. Это было не просто для полутора метров в холке. Присев на все лапы, виляя хвостом, покрытым кольцами из серого металла, пёс направился к нам, явно готовясь облизывать самым слюнявым способом.

Голодная Настенька продолжала рассказывать, обнимая папу с мамой. Родители урчали, а я, всё-таки, наверное, бесчувственный чурбан, пытался допытываться до ребёнка:

— Голодная Настенька, как же ты всё это время ходила? А вдруг бы кто совсем большой был? Тут полно заражённых.

— Маленьких Тотошка ловил, он большой, ему много кушать надо, а тех, кто совсем огромадные и здоровенные, я прогоняла.

Я ещё раз посмотрел на Тотошку. Да-а-а. Внутренний ряд клыков на доращивании, а внешний ряд клыков армирован и протезирован стальными накладками. Если сделать химический анализ, наверняка молибдена и вольфрама в этом сплаве больше, чем железа, а то, может, железа и вовсе нет. Скорее всего, это детская фантазия. Вот выходит Голодная Настенька и говорит: «Пошёл отсюда! А ну пошёл, пошёл отсюда. Фу!», а развитые твари не тупые. Сзади Настеньки стоит её питомец. Рубер в своей голове прикидывает, что всё-таки не его это размерчик, проще найти кого-нибудь поменьше. От маленькой девочки толку что? Так, на один зуб. Тварь зло урчит и убегает. После нескольких таких героических достижений Настенька уверена, что именно она больших и страшных заражённых прогоняет. Я продолжил занудствовать:

— Эу, бригада, что хотели, мы сделали. Теперь надо спокойно найти укромное место, осмотреться и решить куда идти.

— Да, согласен, — поддержали со стороны Святой Церкви.

— Тогда эльфы в разведку. Тотошка, а ты знаешь куда идти?

Эль-Маринель ускакала в ответвления туннелей, а животный, громыхая бронёй, радостно запрыгал передней частью тела, показывая, что он нас хоть сейчас поведёт куда угодно. Пожалуй, нам с Батюшкой Айболитом самим что-нибудь надо для отдыха подобрать, быстрее будет. Через десять минут наш тоннель сменился старой заброшенной траншеей, вырытой для чего-то строителями, но забытой и уже заросшей травой. Края этого углубления оберегала злющая чернота. Такие выходы на поверхность к свету не редкость. Был яркий день, и солнце светило практически отвесно. После темноты подземелий даже бойцы жмурились, как коты.