— Они хорошо смотрятся вместе, — улыбнулась я, вспомнив утреннего массажиста, — но несмотря на безусловные достоинства Феликса, думаю Валиссе не нужны серьезные отношения.

Всегда любила вальс, а с таким партнером, танцевать его было одно удовольствие. И как только закончилась музыка, упырь с сожалением отвел меня к бабке и не прощаясь отправился решать вопросы.

Валисса была гвоздем программы, как я поняла она пару десятилетий вела довольно затворнический образ жизни, и вдруг появилась, да не просто так, а полностью поддерживая выбор внука с человечкой. Для многих это стало откровением и шоком. Мне же было так странно наблюдать за этими великосветскими ужимками и напыщенными прыжками, для человека моей эпохи все эти танцы с бубном вокруг норм приличия и правил поведения были дикими и попросив бабулю Макса не терять меня из вида, прошла вглубь алькова с диванчиками. Впрочем, мне было видно весь зал, и меня было видно отовсюду. Не правильный альков.

Французские окна были открыты настежь и прохладный ветер доносил запахи свежескошенной травы и цветущей розовой вишни. Я подавила в себе желание вытянуть ноги и скинуть туфли. Красивые, но новые и абсолютно не разношенные. Пока я предавалась мечтам, рядом со мной появился брат-близнец соседа по ужину, хотя этот был посимпатичнее. И всё же, мой клыкастик был вне конкуренции.

В руках он держал бокал с игристым и протягивая его мне пропел:

— Разрешите угостить прекрасную даму шампанским, такая прелесть и одна?

— Ну почему же одна, вы вот рядом, — я насторожилась, его долговязая фигура в куче оборок и рюшей, перекрыла мне обзор на бальную залу, и даже край платья Валиссы не мелькал, возможно её увлек разговор?

— Шампанское? — вновь протянул ко мне бледную конечность вампир.

— Спасибо, но мне не хочется, — вежливо улыбнулась я, начиная изрядно нервничать под немигающим бордовым взглядом. И вдруг я почувствовала острую, словно Катана Хаттори Хандзо*, ментальную атаку на мой бедный разум. Секундная вспышка и я в норме, хлопаю глазами, словно марионетка, изображаю лишенную воли безмозглую куклу. Может слюньку пустить для достоверности?

— Возьми бокал, сучка, — шипит альбинос. А когда я принимаю его, стекленея глазами, продолжает раздавать указы, — а теперь выпей до дна.

Я, словно в замедленной съемке медленно и печально, как в рекламе Асти, подношу бокал к губам, и не донеся его всего какие-то пару сантиметров, резко выплескиваю явно неигристое содержимое в противную рожу.

— Ага, бегу, волосы назад, — а когда непонимание на его лице сменяется гневной маской, добавляю, — и у тебя вот тут, между зубами застрял листик салата.

Спустя всего мгновение руки белого удлиняются, когти вытягиваются, приобретая сабельную длину, клыки выпирают и начинают загибаться как рыбацкие крючки, глаза полыхают красным, а изо рта вместе с шипением вырывается ядовитая слюна.

Псих, ей Богу.

Это была моя последняя мысль, прежде чем мое шикарное платье было заляпано кровью. Не моей, и то хлеб. За долю секунды до прыжка этой образины на меня, Макс, пользуясь своим правом, голыми руками, оторвал голову нашему доброму гостю.

— Вот же жертва хаотической репликации хромосом, такое платье испортил, — сказала я и упала в обморок.

*Меч из "Убить Билла".

Мне снилась всякая чушь вроде оторванных голов, рек крови и чукчей-альбиносов, которые мигая красными глазами, постоянно повторяли «однако».

Оказывается это слово все время произносил сгорбленный старичок-доктор, трепетно сжимающий мою ладонь в теплой, сухой руке. Считывая пульс и проводя какие-то еще манипуляции, названия, которых я не знала, да и выглядели они престранно. Бледно-розовым камнем на тонкой золотой цепочке он водил над моим солнечным сплетением, бормоча какие-то тихие слова, но очень громко повторяя пресловутое «однако». Камень явно был не знаком с законами физики, и не желал висеть ровно под тяжестью собственного веса, его тянуло практически параллельно моему телу, в сторону моих ног.

Старик поводил им еще некоторое время, реагируя всё более странным бормотанием, словно шаман, взывающий к предкам, ему страшно не хватало бубна и одинокой совы, чтобы та ухала в такт его камланиям, когда кристалл вдруг ярко засветился алым и залил комнату багряным светом. Создавалось ощущение, что я в комнате для проявки фотографий, а через мгновение вспышка схлынула и лекарь изумленно уставился на меня, наконец-то разглядев, что я бодрствую.

— Мисс, у меня к вам серьезный разговор, разрешите ли мне поставить полог тишины?

— Конечно, — напряглась я. Неужели он обнаружил что-то ужасное.

Лекарь вытащил крошечного жука, очень похожего на того, что не так давно мне демонстрировал Максимилиан и погладив того по надкрыльям, крутанул пару раз стальную заводную головку. Жук расправил крылья, встрепенулся и засветился мягким золотистым светом.

— Мисс, как давно вы Тари господина Лигару?

— Официально несколько дней, фактически около двух месяцев, — округлила я по максимуму. Наверное, это необходимо для расследования, думалось мне, и допрос доверили лекарю, раз я оказалась в постели. Меня немного замутило, как только я вспомнила теплую, густую кровь, которая брызнула на моё великолепное платье. А также голову, которая словно кочан капусты, выпавший из корзины, покатилась в сторону обитой шелком софы. С трудом справившись с рвотным позывом, скорее всего благодаря пустоте в желудке, нежели выдержке, я преданно посмотрела на доктора, ожидая его вердикта с анамнезом и прикидывая лечат ли эту заразу здесь или мне всё же придется возвращаться в свой мир вопреки желанию сердца.