Петик кивнул:

— Ну это, конечно, можно, пока я начальству не нужен. Но как только Ритка, того, выздоровеет, так я, сама понимаешь… Я что-то пропустил в сводках с фронтов? Ты мне все без утайки расскажи. Я должен знать врага в это, как его, лицо.

Юлька глубоко вздохнула:

— Ой, Петруша, а нельзя как-то без рассказов обойтись, это так долго. Ты просто побудь рядом, и нам будет спокойнее.

— Нельзя, — не согласился Петик. — Выкладывай все как есть. Вон одна уже домолчалась. Тоже все: не спрашивай да не спрашивай, а теперь с головой пробитой лежит.

— Ладно. На меня охотятся. Убьют, наверное. Как лишнюю свидетельницу.

— Как? — деловито спросил Петик.

— Меня отравить хотят! Клофелином! Мне теперь есть ничего нельзя! А так сразу сильно захотелось! Я бы сейчас колбаски домашненькой…

— А я бы рыбки фаршированной… — мечтательно вздохнула Диана.

— А ну вас, девки, с вашими колбасками! — возмутился Петик. — Я думал, у них что-то серьезное. А они издеваются!

— Мы договоримся с Амалией, пусть она разрешит тебе сидеть у нас в приемной и быть готовым отразить любой происк врага, — решила Диана.

Петик махнул рукой и вышел.

— Ну вот! Я опять без охраны! — возмутилась Юлька.

Увидев у себя в кабинете Юрия Владимировича, Амалия язвительно спросила:

— Юра, тебе плохо и нужен мой совет?

— Как ты догадалась?

Амалия вздохнула:

— Очень просто. В другом состоянии ты обо мне не вспоминаешь. Ссориться с тобой по этому поводу бесполезно. Ты все равно прибежишь ко мне плакаться в жилетку при очередном крутом повороте твоей нелепой жизни.

Юрий Владимирович обиделся:

— Почему это моя жизнь — нелепая? Я тружусь и смею надеяться, что плоды моего труда приносят людям удовольствие и пользу…

— И тут его снова понесло! Юра, очнись, ты не на встрече с читателями, меньше пафоса. А нелепа твоя жизнь потому, что она крутит тобой, как хвост собакой. Ты ни на что не можешь повлиять — ни на своих детей, ни на их поступки. Все вокруг тебя рушится, твоя хваленая семья распалась, а ты только и знаешь, что стенать и плакать. И как в тебя такого влюбляются женщины? Не пойму.

— Извини, Маля, но ты…

— Я — другое дело. Сильным людям свойственно кого-то опекать, подтирать кому-то нос… Мы с тобой идеальная пара. Как кран и раковина. Ты все время протекаешь слезами-соплями, а я — водоотвод, делаю все, чтобы тебя не затопило. Ладно, говори уже, что тебе на сей раз нужно?

Юрий Владимирович не знал, как начать:

— Понимаешь, Маля, это дело очень деликатное. Ко мне обратилась горничная Доминики из загородного дома. Танюша Коркина.

— Знаю, — кивнула Амалия. — Довольно прыткая особа, как мне кажется.

— Она сейчас попала в безвыходную ситуацию.

— Такие время от времени туда и попадают, — не удивилась Амалия.

— Дай же мне договорить. Она осталась одна, без мужа и — беременна.

— Подумать только, какая уникальная судьба! И ты хочешь, чтобы я этой твоей горничной помогла? Иначе зачем бы ты мне все это рассказывал?

— Нуда. Ей нужны деньги, — простодушно сказал Юрий Владимирович.

— И что? Она беременна от тебя? Поздравляю. Только я не понимаю, почему меня должна волновать ее судьба? Какое отношение имею я к твоему потомству?

— Как ты могла подумать такое! Я — старик, а она — молодая женщина.

Амалия не приняла этот довод:

— Слухами о твоей бурной личной жизни переполнен город. И хочешь не хочешь, они доходят до меня.

Я уже разобралась, что твоя старость носит исключительно адресный характер. Только со мной ты вдруг вспоминаешь о своем возрасте!

— Маля, я со всеми одинаков, а ты никогда не была такой жестокой.

— Не тебе упрекать меня в жестокости. Не по твоей ли вине я доживаю жизнь в тоске и одиночестве? Короче. Что ты хочешь от меня?

— Я подумал… Не может ли компания, под мое поручительство, ссудить Коркиной деньги?

Амалия решительно отказала:

— Я своих денег ей не дам, сама не богачка. А компания не в ответе за совершенно постороннего человека. Эта Танюша — наемный работник вашей семьи, вот вы, в кругу своих, и изыщите ей помощь. А чем я могу помочь? Почему я должна об этом думать? Нет, меня все-таки занимает, почему ты принимаешь такое искреннее участие в ее жизни?

— Из человеколюбия, — объяснил Юрий Владимирович. — Люди должны помогать друг другу.