Петров тут же спросил о том, что его волновало:

— Говорят, уже Аня вернулась из отпуска?

— Вернулась. Только ты не трогай ее сейчас, — посоветовала Виктория Павловна. — Не мешай ей, пожалуйста. Пусть сама с собой разберется. Поверь, в твоих же интересах…

— Что ж, мне ждать — не привыкать. Я ее все равно дождусь.

— Скажи мне, Олег Иваныч, у вас в милиции архивы долго сохраняются? — Виктория Павловна приступила к делу.

— Смотря какие.

— Уголовные дела.

— Что вас интересует?

Виктория Павловна вздохнула:

— Меня интересуют все те же лица — Надежда Косарева, Топорков, Наташа Косарева… Дело было году в… достаточно давно. Тогда в Радужном орудовала шайка аферистов.

— Меня тогда здесь не было. Но посмотреть могу. Косарева для нас — фигура известная. Топорков тоже.

— Меня интересует, каким образом эти персонажи были тогда связаны с Наташей Косаревой? Посмотри внимательно. И никому ничего не рассказывай. Только мне. Договорились?

Петров кивнул и снова вернулся к тому, что его волновало:

— А вы мне скажете… Когда я смогу с Аней поговорить?

— Что я, тебе сердце подскажет, — ответила Виктория Павловна.

Амалия приехала инспектировать квартиру, принадлежащую фирме, зашла к консьержке. Люба вскочила при виде начальства.

— Сиди, сиди. У тебя чайку не найдется? — устало махнула рукой Амалия. — Я забыла утром поесть. Только сейчас вспомнила, что весь день не ела.

— Не жалеете вы себя, Амалия Станиславовна. Так и гастрит заработать недолго, — причитала Люба, заваривая чай, расставляя чашки, сахарницу.

Амалия взяла чашку, попробовала:

— Спасибо. Вкусно.

— Секрет знаю, — призналась Люба. — Я казенным чаем не пользуюсь. Это настой из листьев малины и смородины.

— Умеют же люди жить. А я вот за всю жизнь на себя часа два потратила, не больше. Все работа, работа. Как белка в колесе. Послушай, Люба, ты правда никого не опознала в милиции?

Люба испугалась:

— Вот те крест.

— Верю, — кивнула Амалия. — А ведь к одному из них ты очень внимательно и долго присматривалась…

— Вы видели? — удивилась Люба.

— Следователь сказал.

— Так это потому, что тот мужик больно красивый был. Я таких отродясь не видывала. Только в кино.

— Ох, как я боюсь за Маргариту! — воскликнула Амалия. — Если убийца на свободе, он очень опасен. И может повторить свою попытку. Да и мне нелегко… Вот так иногда сядешь, подумаешь… Куда жизнь ушла? На что? Что от меня останется? Ни семьи, ни детей, ни внуков… Вспомнить нечего. Разве что деловые бумаги… Знаешь, Люба, как меня в офисе называют? Аномалия. И ведь они правы. Я — аномалия. Так, как я, люди жить не должны.

— Ну что вы, Амалия Станиславна, вам просто завидуют. Вы — такая сильная…

Амалия грустно улыбнулась:

— Поменяла бы я свою силу на обыкновенную человеческую слабость, еще бы доплатила. Меня в жизни никто никогда не жалел. Представляешь? Что-то я совсем расслабилась. Пора на покой. Никому не говори о моем визите.

— Ни в жизть, — помотала головой Люба.

— Если что-то вспомнишь или кто-то будет тебя о том же самом спрашивать, позвони, будь другом, — попросила Амалия. — Я обязана защитить свою фирму и своих близких.

Только ушла Амалия, к Любе пришел Артем. Люба, увидев его, запричитала:

— Я ничего не знаю, я никого не узнала, я ничего никому не говорила, я вообще ничего не видела.

— Все? — поинтересовался Артем.

— Да.

— А теперь по делу. — Артем сел за стол и выложил на него фотографии, взятые у Юльки. — Покажите мне человека, которого вы опознали.

— Вы кто? — испуганно спросила Люба.

— Я от Доминики.

— А это кто?

— Это сестра Маргариты.

— А Маргарита — кто?

— Это хозяйка «СуперНики». Я чувствую, вы сейчас спросите, что это такое?

Тут Люба закричала:

— Вы все меня уже достали! Я сейчас вызову милицию и «скорую помощь».

— Милицию — должно быть, мне, а «скорую» кому?

— Мне! — обреченно кивнула Люба.

— Я прошу вас, успокойтесь.

— С чего вы все взяли, что я кого-то узнала? Я сказала в милиции правду. Никого из них я не знаю, никогда не видела.

— Послушайте меня внимательно. Откуда я мог узнать, что вы. кого-то из этих мужчин опознали? Я услышал об этом от Доминики Никитиной, бывшей хозяйки «СуперНики». А ей сказал об этом Самвел Пашаев, директор городского рынка. Как узнал Самвел, я не знаю. Вам эти имена о чем-нибудь говорят?