— Ника, выйди, пожалуйста, на кухню. Может, я и перегибаю с конспирацией, но… на всякий случай, — попросила Елизавета Андреевна.

Но ее опасения были напрасными — пришел Артем.

— Как ты? — спросил он у Доминики.

— В порядке. Здесь лучше, чем в подвале у Самвела.

Артем окинул взглядом накрытый стол:

— А вы времени не теряете. Покормите усталого детектива?

— Не тяни. Принес? — спросила Доминика.

— Конечно. — Артем выложил фотографии на стол.

— В этих дурацких кепках их и узнать трудно. Так на кого показала консьержка?

Артем ткнул пальцем в фотографию. Доминика ахнула:

— Сергей? Этого не может быть.

— Извини, но перепутать я не мог. Я специально положил его фото отдельно.

— Кто это — Сергей? — спросила Елизавета Андреевна.

— Мой муж. Нет, не может быть. Он — трус. Он слишком мелок для преступления.

— Но кроме него мало кто знал о боксерской груше. В конце концов, он сам же тебе ее и подарил. — напомнил Артем.

— И он знал, что я оставила грушу в санатории… Признаться, я думала, что меня в этом мире уже ничем не удивить. У Сергея получилось… Это просто не укладывается в голове.

Сергей же в это время сидел в кабинете у следователя и слушал Николая Николаевича, который выложил перед ним папку и сообщил:

— Я выяснил все о вашей клофелинщице. Ее фамилия Косарева. Зовут Надежда. Вот ее, так сказать, досье. Личность весьма многогранная — преступления на любой вкус. Лохотрон, брачный аферизм, похищение детей. Даже разбойное нападение с причинением тяжких телесных имеется. Правда, теперь Косарева несколько поменяла масть. Клофелин — вот ее последнее романтическое увлечение.

— А это твое досье, оно приближает нас к возврату моих денег? — поинтересовался Сергей.

— Не совсем. Но значительно облегчает задачу. С профессионалом удобнее иметь дело. Он знает правила игры, у него есть почерк, привычки, наработанные приемы. А у клофелинщицы этот набор и вовсе ограничен двумя-тремя.

— Слушай, следователь, ты мне лекцию читаешь, что ли? — разозлился Сергей.

— Почему нет? Тема увлекательная и неисчерпаемая. Итак — два основных приема. Прием первый — «Жажда подскажет», прием второй — «Съел и порядок». Вы, кстати, попались на первый — извините, если задеваю больную тему.

— Послушай ты, криминалист-теоретик. Начхать и наплевать мне на твои знания. Я в Нобелевском комитете не работаю и премий за достижения в области клофелино-логии не выдаю. И хочу, чтоб ты понял: пока ты тут строчишь диссертации, она тратит мои денежки! — возмущался Сергей.

— Тратит? — удивился Николай Николаевич. — В том-то и дело, уважаемый клиент, что денег ваших она сейчас потратить никак не может. Если бы мы имели дело с любительницей, то за целостность суммы я бы гроша ломаного не поставил. А Косарева — профессионал, и она прекрасно знает, что деньги в банковской упаковке переписаны.

— И что?

— А то, что банкноты должны отлежаться. Пока шум не утихнет, — объяснил следователь.

— Сколько? — спросил Сергей.

— Что сколько? — не понял Николай Николаевич. — Мы же, кажется, договорились…

— Я не о том. Сколько должны отлежаться деньги?

— Ну, я не знаю. Год, два, максимум — пять…

Сергей вскочил и схватил следователя за грудки:

— Ты издеваешься, урод?

Николай Николаевич освободился от захвата и оттолкнул Сергея.

— Не распускайте рук, жертва обмана! Не забывайте, что законодательство дает мне весьма широкий спектр средств для защиты личной чести и достоинства. Был бы ты в официальном делопроизводстве, я бы эту Косареву в два счета в розыск объявил. Но ты же сам боишься денежки неправедные засветить. Вот и сиди камнем, жди. И не вмешивайся в работу профессионала.

— Я не могу столько ждать. Я жить хочу.

— А ты поживи на зарплату. Не пробовал? — поинтересовался НикНик.

Сергей думал о другом:

— Дай мне листок и ручку!

Следователь равнодушно пожал плечами, а сам отошел к окну. Сергей написал заявление, поставил размашистую подпись и протянул листок следователю:

— Вот тебе мое официальное заявление. Открывай уголовное дело по факту хищения и начинай расследование. А откуда у меня взялись деньги? Этот вопрос я тебе поднимать вообще не советую. Теперь, надеюсь, ты не будешь жаловаться, что у тебя руки связаны. Применяй свой «широкий спектр средств»: хватай эту аферистку, бей ножкой от табуретки по почкам и Уголовным кодексом по голове. Пока не признается.

Николай Николаевич поднял голову:

— Женщину? Ножкой от табуретки? Да ты не джентльмен.

— Чья бы корова мычала! — взвился Сергей.

К Анжеле прибежала испуганная Люба.

— Где Вася? — спросила она.

— У приличных женщин вообще принято сперва «Здрасьте» говорить, а не вопросы задавать, — высокомерно отметила Анжела. — И пора нам с тобой уже познакомиться поближе. Это ты консьержкой работаешь в доме, где Ритку поселили?

— Я.

— То-то я смотрю, физия знакомая. Тетя Люба?