— Глупости. Я совсем наоборот, спасать тебя пришел.

— От чего? — Леха инстинктивно отступил на полшага, а то мало ли.

— От безработицы. Ты не самый умный парень на свете, зато честный, а нам в Агентстве честные ребята пригодятся.

— Зачем? — тупо спросил Леха. Слова «Агентство» и «честный» плохо монтировались в голове.

— Не зачем, а почему. Наших сотрудников все время пытается купить разная сволочь. Это неприемлемо. Планы Агентства должны быть абсолютно устойчивы к коррупции. Реновация территорий не может зависеть от интересов региональных баронов. Собственно, одна из задач реновации — навсегда покончить с ними, с этими олигархами, крестными отцами и бюрократами, возомнившими себя царями. Африка — золотой континент, но его губит коррупция. Довольно!

— Вы это все серьезно говорите... В три часа ночи?

— А что не так?

— Ну... — Леха медлил, отыскивая деликатную формулировку. — У общественности сложилось мнение, что вы сюда приехали доломать Абуджу.

— Срал я на твою общественность, — сказал Дебанги. — А этот бессмысленный город построен с одной-единственной целью: наворовать денег. Больше он ни для чего не нужен.

— Занятно, Лоренцо говорил то же самое.

— Лоренцо цитировал меня! — заявил Дебанги сварливо. — Он услышал это двадцать лет назад, когда был совсем еще пацан, замороченный капиталистической пропагандой. Демократия, толерантность, ценностная политика и всякое такое дерьмо. Ну и, естественно, Абуджа как образец африканского модерна. Он Абуджу просто обожал. Я ему тогда на пальцах объяснил всю бухгалтерию, и мальчик прозрел. Абуджа полвека сосет бюджетные средства, которые нагло кроятся в пропорции семьдесят на тридцать, и сам угадай, сколько остается людям. Конечно мы ее доломаем! Вернем в исходное состояние... Тебе, как моему будущему сотруднику, могу намекнуть: Организация приняла решение по Нигерии, и мы за эту помойку сейчас возьмемся. Какая главная беда Нигерии, доложи-ка мне, умник?

— Отсутствие контроля. На нее всем плевать. Она всех устраивает такая, как есть.

— Верно. Но ты постеснялся сказать то, о чем все знают и молчат: это наплевательское отношение было хорошо проплачено. Больше не будет. Теперь есть контроль. Я пришел, я — контроль! Начинаем с Абуджи — и далее везде. Проектной зоной будет вся Нигерия. Чтобы никакого терроризма, никакой межнациональной розни, никакой дележки нефти, никакой коррупции, никакой вообще херни. Власть — народу! Под моим наблюдением, конечно. Нигерия потенциально — богатейшая страна континента, и мы сделаем из нее конфетку. Витрину реновации.

— Сделаем Африку великой снова, — пробормотал Леха.

— Угадал. Устроим, как было когда-то в Южной Родезии, все аккуратно и по уму, только без белых и китайцев. Белые смогут потом войти в долю на общих основаниях, если захотят, а Китай — нафиг. Ну что, парень, участвуешь? Кого попало не зову, уважай это.

— И начнете вы с того, что разбомбите огромный город? В интересах реновации?

— Я же объяснил. Он тут лишний. От него одни проблемы. Он стоит в неправильном месте и, вдобавок, морально устарел. Мы его в любом случае разобрали бы на кирпичи, а тут еще центр захвачен сумасшедшими роботами. Как прикажешь с ними договариваться? Только бомбить. Нет, конечно, если твой американский босс одним мановением волшебной палочки заставит варзону сдаться... Желательно — не позже, чем завтра... Тогда подумаем, какие еще есть варианты. Но сейчас палочка господина Пасечника совсем не там, где у роботов кнопка, ха-ха...

— Как-то это все... Даже слов не подберу, — сказал Леха.

Слова крутились на языке, но вряд ли те, что понравятся комиссару: «троцкизм» и «волюнтаризм». А еще почему-то «кто был ничем, тот станет всем» и «головокружение от успехов».

— Нехорошо так начинать, — пробормотал он.

— Нет ничего ни плохого, ни хорошего в этом мире. Есть только наше отношение к чему-либо, — философски заметил Дебанги, попыхивая сигарой.

— Можно личный вопрос? Вы... не знали человека по прозвищу Веселый Роджер?

— Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, —продекламировал Дебанги ехидно.

— Мне просто кажется... О Веселом Роджере говорили, что он хитрец и отменный тактик. В концерне «Рособоронтех» его вспоминают со смешанными чувствами — и обидно вроде, но глупо не отдать должное. И мне кажется, первое, о чем подумал бы на вашем месте Роджер — а не используют ли его?

— Конечно, используют, — легко согласился Дебанги.

— Чтобы как можно быстрее стереть с лица Земли варзону и уничтожить вместе с ней все улики?

Леха не надеялся, что ему удастся пронять такого опытного манипулятора, привыкшего контролировать свои эмоции. Но Дебанги отвел взгляд и секунду-другую озадаченно смотрел куда-то наискось. Это уже была победа. Леха заставил комиссара задуматься.

И нырнул в дверь приемного покоя так быстро, как только мог.

Пока не взяли на работу в АТР.

14 января 2052 года, утро, Абуджа, Нигерия

На плоской вершине горы Асо было зелено и уютно. Здесь густо росли кусты и невысокие плодовые деревца, под ногами — сочная живая трава, по которой Леха успел соскучиться в пыльном городе.

Если не искать глазами линию горизонта и вообще забыть, что ты, задыхаясь и потея, только что забрался на четыреста метров вверх, а внизу Абуджа — словно попал в другое измерение. Без войны, безумных роботов и ненормальных людей. Леху накрыло восхитительное ощущение полной оторванности от мира и его проблем. Он просто наслаждался жизнью и любовался зеленью. За ветхим белым глинобитным забором скрывался ветхий белый глинобитный дом, тот самый «Асо Отель-и-сад». Леха пригляделся, думая, что для полноты картины сейчас должен появиться откуда ни возьмись «старый негритос» из рекламы и сказать: «Добро пожаловать!» — и заметил далеко впереди, ближе к краю горы, сидящую фигуру. Кто-то там вольготно развалился на стуле. Почему бы и нет. Здесь хорошо. Здесь так и надо. Как на курорте. Лучшее место в городе. Тут не чувствуешь самого города. А значит, не чувствуешь опасности. И не сходишь с ума от идиотизма, что творится вокруг.