— И кто такая Великая Мать?

Леха не успел ничего придумать, ни издевательского, ни хотя бы просто смешного. Его опередил врач.

— Тебе не надо этого знать, — сказал тот, не оборачиваясь. — А то действительно обосрешься. Ну и просто — не положено.

Ай да мальтиец! — восхитился про себя Леха. Тоже небось рыцарь, только маленький еще, но порода чувствуется.

— Да что вы себе позволяете... — начал было клерк.

— Ты не спрашивал, мы не слышали, — отрезал дежурный. — Закрыта тема.

За следующим поворотом оказался закуток с принадлежностями для уборки помещений, где на диване уютно сопел Рыцарь Чести и Преданности, в полной готовности ко всему, только без ботинок. Троица остановилась над ним, врач посмотрел на Леху вопросительно. Тот осторожно потрогал доктора за плечо.

— На что жалуетесь, больной? — буркнул Корсварен по-французски, не просыпаясь.

— На Йобину мать, — по-русски ответил Леха.

Доктор пошевелился и открыл глаза.

— Доброй ночи. Срочно нужна консультация, — сказал Леха. — По мифологии йоруба. Если вы помните наш прошлый разговор...

— Еще бы! — доктор зевнул и сел. — Здравствуйте. А что у вас с лицом?

— Награда от прекрасной дамы. Не смейтесь, я серьезно.

Доктор зевнул снова.

— Простите, — сказал Леха. — Мне очень совестно, но так сложились обстоятельства.

— Не стоит извинений... У нас все в порядке, Вальтер?

— Если не считать того, что госпиталь превратился в концлагерь — за время моего дежурства никаких происшествий.

Клерк засопел, но сдержался.

— Благодарю, тогда возвращайтесь к своим обязанностям. И в следующий раз провожать гостей посылайте санитара.

— Я только хотел удостовериться...

— Похвальное рвение, но несколько излишнее. Спасибо, молодые люди, теперь оставьте нас.

Дежурный явно обиделся. Не на доктора. На Леху. Он наградил его таким взглядом, полным неприкрытой ревности, что Леха подумал: любят здесь Корсварена, очень любят, и это надо учитывать, если не хочешь огрести по шее.

— Ну... И на что жалуетесь? — повторил доктор, когда две оскорбленных невинности скрылись за углом.

— Связи нет, — сказал Леха. — Позарез надо пять минут интернета. Спасите!

— Так подойдите к Дебанги... А-а, понимаю. Конфиденциальная информация. Но у нас тоже... Сами видите. Комиссар попросил отключить раздачу интернета на личные устройства персонала. Опечатал наш роутер. Связь осталась только на дежурных постах, и там сидят эти нелепые соглядатаи Агентства. Самым бесстыдным образом смотрят через плечо. Извиняются, конечно. Но смотрят.

— Комиссар превышает свои полномочия, вам не кажется?

— Нет, — коротко ответил доктор. — К сожалению, не превышает. И он был настолько любезен, что объяснился: это из-за вашей группы.

— Он же сам нас сюда пустил... Ну да. Ясно. Мы удачно подвернулись ему под руку, чтобы устроить шпионскую паранойю и закрутить гайки.

— Интересная версия, — доктор едва заметно улыбнулся.

— Проклятье. А если я вас попрошу об услуге? Пять минут и никакого риска. Вы зайдете на один ничем не примечательный сайт и оставите там комментарий самого невинного свойства. Погодите, доктор... — Леха жестом остановил Корсварена, открывшего было рот. — У нас беда. Семеро научных сотрудников Института в плену у «Черных Топоров». Нужно их вытащить, и очень быстро.

Доктор заметно переменился в лице, и Леха не понял, как это выражение трактовать. В целом он сказал бы, что Корсварен сильно напрягся.

— Но тем более вам надо к Дебанги...

— Понимаете, я ему не верю. Ни одному его слову.

— Это нормально, — сказал доктор, чем окончательно и бесповоротно расположил Леху к себе. — Он функционер ООН, чего вы от него хотите...

— Я? Хочу, чтобы за ним тянулся хвост покороче. — Леха секунду помедлил и пошел ва-банк. — Понимаете, есть основания подозревать, что господин Дебанги в прошлой жизни был оружейным бароном, известным на всю Африку. В этом качестве он трагически погиб, лет десять назад, а теперь возродился в личине комиссара АТР. Нетривиально, да?

— Такое случается, — доктор обеими руками потер глаза. — В последнее время все чаще. ООН сильно изменилась, и ей нужны разные люди для разных задач.

— Ну да, согласен, у Дебанги могут быть самые невообразимые связи на континенте. Но еще и самые невероятные личные интересы. И я не представляю, где кончаются задачи Агентства и начинаются его собственные. Может, я перестраховщик. Но я не дам ему в руки ни единого козыря. А семеро наших в плену у Бабы — даже не козырь, а джокер. Мне не хватит интеллекта представить, как его разыграет комиссар. Я точно знаю одно: Институт в системе координат Дебанги котируется очень низко. Комиссару незачем помогать Институту, а вот устроить многоходовую провокацию, смысла которой мы не поймем, зато окажемся в дерьме по уши — это ему раз плюнуть... В общем, не стоит вовлекать такого сложного человека в наши простые дела. У нас задача предельно ясная: освободить семерых пленников.