— Новая разработка, — поясняет мандсэм. — Точнее… это что-то на стыке инженерии и биологии, и я до сих пор не придумал, как это назвать. Пришлось поэкспериментировать с дозировками лимфы, эвецита и барзеля, потому вышло грубовато, но, по моим расчётам, крайне эффективно. Вот только он никому не даётся.

Прежде чем Буньяр заканчивает фразу, Юдей проскальзывает за его спину и подходит к контейнеру. Существо внутри всплывает: оно походит на большую безшёрстную крысу с огромной пастью. Нижняя часть тела тянет его ко дну, а верхняя цепляется за край с помощью крошечных лапок. Омерзительный внешний вид вызывает в сердце Юдей жалость и она тянет руку, чтобы погладит бедного уродца. Существо задумчиво рассматривает её пальцы и широко раскрывает пасть.

— Ложись!

Кто-то дёргает женщину за плащ, от чего она заваливается назад. Прямо перед её лицом с визгом пролетает ослепительно-голубая молния. С громким треском она бьёт в потолок, выбивая из камня искры и мелкую крошку. По всей лаборатории раздаются аплодисменты и восторженные крики.

— Ч… что это…

— Я же говорю, не даётся, — с улыбкой говорит Буньяр, подходя к распростёртой на полу женщине и помогая ей встать. — Обычно они покорные и сами лезут в руку, даже большие. А этот агрессивный. Если не придумаю, что с ним делать, придётся уничтожить. Хотя, жалко, конечно. Исключительный, вышел, засранец.

Юдей поднимается и смотрит в сторону контейнера. Тцаркан опускается на дно своего маленького бассейна, крошечного мирка, за пределами которого ему попросту не выжить.

«Кое на кого смахивает», — думает она и отворачивается.

— Ладно, пойдёмте, покажу новый прототип ваших плащей. Мы облегчили их, как ты и просил, Хэш. Хэш?

Как гигант незаметно оказался у контейнера с тцарканом секрет как для Буньяра, так и для Юдей. Охотник замер и смотрит внутрь, не отводя глаз. Тцаркан вновь показывается на поверхности, вот только в этот раз ведёт себя по другому: смотрит серьёзно, пасть держит закрытой, тянется крошечным носиком в сторону Хэша. Юдей хочет позвать гиганта, но мандсэм сжимает её локоть и подносит указательный палец к губам.

Между тцарканом и Хэшем устанавливается тонкая связь, которую никто из людей увидеть не может, только Юдей слышит отзвук тихой мелодии. Тцаркан медленно описывает круг по поверхности, вновь возвращается к краю. Лоб охотника блестит от пота, глаза вспыхивают янтарным пламенем. Юдей и Буньяр завороженно наблюдают за странной парой и пропускают тот момент, когда тцаркан, качнувшись, переваливается через бортик и летит вниз. Прямо в руки Хэша.

Гигант подхватывает скользкое тельце и оно преображается на глазах. Нижняя часть тцаркана, похожая на каплю из металла с синим отливом, вытягивается, приобретает знакомые формы пистолетной рукояти, только огромной, как у револьверов из Западной Великой империи.

— Впервые такое вижу, — шепчет Буньяр, а Хэш, тем временем, поглаживает спинку тцаркана и тот довольно изгибается в ответ на ласку. — Запечь! Его надо скорее запечь!

— Запечь?! — ужасается Юдей. Мандсэм бросается к ящику, подключенному к большой трубе, уходящей в потолок, открывает дверцу и Хэш кладет оружие внутрь.

— Что вы делаете?!

— Необходимое, — поясняет гигант, поворачиваясь к ней. Он выглядит уставшим, глаза потускнели, а морщины на лице стали глубже.

— Да, — говорит Буньяр. — После трансформации их нужно поместить в горячую среду, чтобы закрепить форму, закалить. К тому же, они отращивают внешний слой кожи в этот момент.

— Так сейчас оно… голое? Было голым?!

— По сути да.

— Тогда почему ему не было больно?

— Было! — отвечает мандсэм, поворачивая ручку. — Воздух нашего мира причиняет им страдание, поэтому мы и помещаем их в благоприятную среду. В естественных условиях они развиваются внутри больших утроб, внешних, как правило.

— В естественных условиях? Это кизерим?

— Один из обитателей мэвра, с которым у нас сложились хорошие отношения, — радостно сообщает Буньяр. — Между прочим, это последний подарок первого тцоланима. Он вытащил одну такую тварь, взрослую, сюда, наблюдал и изучал её, смог искусственно оплодотворить и вырастить первый выводок тцарканов. Некоторые из тех особей до сих пор живы и служат ибтахинам верой и правдой.

— Гуда Рубали ушёл из СЛИМа после того, как у него получилось приручить их? — не понимает Юдей.

— О, нет. Одна из тварей убила его. Случайно, — отвечает Буньяр без доли сожаления или иронии, словно объясняя прописные вещи. — Хэш, тебе надо будет вернуться за ним завтра. После запекания они смиреют, но мало ли.

— Хорошо, — глухо отзывается Хэш. — Я… зайду в… госпиталь.

Он плавно оседает на пол. Старается устоять, но ноги превращаются в мясные столбы. Что-то впивается в сознание гиганта как настырное насекомое.

— Хэш!

— Да.

— Что с тобой?

— Ноги, — вяло отвечает он. Язык заплетается и слова напоминают свалку из букв.

— У вас есть каталка? Кресло?

— Есть… сейчас!

Юдей поднимает голову и встречается с десятком пар глаз. Сквозь стены на них смотрят лаборанты и исследователи, отвлёкшиеся от своих дел. Они просто смотрят. Как рыбы в аквариуме, чудом сфокусировавшие взгляд на чём-то снаружи.

Хэш Оумер опускается на дно.