Как она сможет продолжить творить, если ей придётся переехать в Мэдрон на длительное время, она не знала. У неё была парочка гонораров, но не один из них не был огромным. Так или иначе, ей предстоит разобраться с этим.

После того, как она закончила со своими письмами и получила подтверждение о двух встречах, быстро собралась и побежала по кое-каким делам, обходя вокруг свой район, насколько это было в её силах.

Венис Бич располагался по соседству с Лос-Анджелесом и являлся своим собственным уникальным маленьким городком. Он отличался от всех мест, где когда-либо побывала Фейт, а она побывала во многих интересных местах. Она немного попутешествовала и пожила в Хэйте в Сан-Франциско (Прим.: Хейт-Эшбери — район в городе Сан-Франциско, штат Калифорния, названный по пересечению улиц Хейт и Эшбери) в течение примерно восьми лет. Но когда она жила там, Хэйт реконструировали, вваливая кучу денег в лофты в викторианском стиле. Там всё ещё оставались признаки расцвета «Детей цветов» (Прим.: хиппи), но они больше были частью музея, чем районными достопримечательностями.

То же самое происходило и с Венис Бич (а, следовательно, сомнительное будущее ожидало её аскетичную квартиру), но более медленно, она думала, это было связано с большим сопротивлением местных жителей. И длинным дощатым настилом набережной, являющейся для местных жителей рогом изобилия. Она обожала его.

То, что она знала о Мэдрон, не внушало ей никакого доверия. Она не сможет быть счастлива, живя там, даже без угрозы ухода за Марго. Фейт думала, что вся Внутренняя Империя (Прим.: регион Калифорнии) представляет собой одну большую дыру. Она не понимала, почему клуб захотел уехать из эклектичной суматохи Лос-Анджелеса в какой-то допотопный мелкий городок.

Мэдрон был прелестным городишкой, находящимся между Сан Габриэлем и горами Сан-Бернардино, но эта прелесть, в каком-то смысле, как вид приёмной перед кабинетом доктора. Фейт нравился этот род милоты. Венис Бич был милым, но все же уродливым. Всё было неподходящим, но сочеталось вместе. Как и её скульптуры. Как и она сама.

~oOo~

За обедом у неё была встреча с директором парка, который заказал большую часть того, что она сейчас творила: змею двадцать футов в длину, что будет сидеть при входе в новую детскую зону и должна быть пригодна для скалолазания. Она работала над четвертым пятифутовым сегментом, и большая часть третьего сегмента была уже закончена.

Это был ночной кошмар: ориентироваться в материально-технических аспектах объединения её стиля искусства, предполагающего использование мусора и восстановленных металлических частей, и обеспечение безопасности того, что должно составить большие гимнастические джунгли. Ржавые части двигателей были острыми. А также ржавыми. И не такими уж замечательными для маленьких ручек и коленок. Но администрации парка понравилась идея искусства из переработки, а также учитывая уже принятую часть, ту, что она установила во внутреннем дворе детской больницы — скульптуру двоих детей, летящих на бумажном змее, один из них сидел в инвалидном кресле — они предложили ей заказ даже без возможности открытия площадки для использования. Она никогда больше не вернётся к проекту детской площадки.

Она работала над ней, но необходимо было сделать сегменты подлиннее, поскольку ей было необходимо сначала представить, а затем опечатать сегменты, как только они были созданы. Она уже просила об одной отсрочке. Теперь же приходилось просить о другой. И она лгала, когда говорила директору, что ей потребуется ещё всего лишь три месяца.

Не стоит говорить, что она не знает, сможет ли вообще закончить этот проект.

Но она выкинула все сомнения из головы и поехала домой. Всё получится, так или иначе. Это была довольно справедливая цена, что бы ни произошло со змеей, результат не убьёт её. Тоже самое касалось и её матери. Вероятно, ей просто придётся продолжать со всем справляться.

С этими мыслями она припарковала Данте на своём месте в гараже у дома, собрала покупки и направилась к двери, которая вела на чёрную лестницу. Там располагался лифт, но он не работал всё время, пока она жила здесь, лифт — жертва реконструкции, происходящей на других этажах.

Чёрный ход был заперт. И так было практически постоянно, но арендодатель Фейт так и не удосужился дать ей ключ от этой двери. Так что она раздраженно вздохнула, устроив свои хозяйственные сумки сбоку для более длительной носки, и пошла через выход на улицу из гаража, вокруг квартала к передней двери своего дома.

Рожденная байкером и выросшая в МК, Фейт всегда обращала внимание на мотоциклы вокруг неё. У неё было укрепившееся мнение примерно о каждом: как сделан, что за модель и итерация. Сама она не ездила — её отец никогда не учил её, а после того, как она оставила дом, то и вовсе было не до этого, но интерес и знание глубоко закоренели в ней, как будто были вписаны в генетический код.

Так что она заметила мамонта «Harley V-Rod Muscle» — великолепную эксклюзивную модель: надёжный матово-чёрный, с большими широкими колесами, по крайней мере, 300 или возможно даже 330. Мотоцикл выглядел так, как будто был способен проехать прямо по адскому пламени.

Независимо от того, что произошло в её семье, она была дочерью байкера. Фейт почувствовала дрожь восхищения просто смотря на этот красивый байк, тот род восхищения, который, если честно, сделал её немного влажной.

Затем она увидела роспись на бензобаке. «Ночная Банда Южной Калифорнии». Скелет лошади с пылающей гривой и хвостом. И ниже: «Демон».

Она уставилась на этот бак, а затем обернулась и взглянула на дверь своего дома. Он был там? В течение долгого бездыханного момента она стояла на тротуаре, держа свои сумки, позволяя людям обходить её стороной, и просто смотрела.