– Я тебя убью, если сделаешь это.

Аннабет в ответ убьет меня. Если Бастиан цачнет шантажировать Кеймана информацией о дочери Ленарда, мне не жить. И, самое главное, что даже соврать духу не хватит. Я не я и хата не моя, Бастиан сам залез в личные дела и выяснил много интересного про преподавательский состав , а я и рядом не стояла. Проблема лишь в том, что я стояла и, более того, подтолкнула его к опрометчивому шагу. Аннабет убьет , а Кейман похоронит. Бастиан спляшет на могилке - и будет всем счастье.

Хотя ему бы ещё выжить. Оптимизм, с которым огненный король смотрел в будущее, меня совершенно не впечатлял. Все же у Кеймана было больше и опыта,и знаний,да и он не собирался умирать , а значит, трезво оценивал шансы ди Файра. Ни одна книга не может вернуть из мертвых, это даже я понимаю. А я, как только что выразился опекун, ещё не совсем туманная.

Как же я устала! Как будто и не было первого семестра , после которого мне обещали конец адаптации. Меня сцова будто выбросили без подготовки в бурлящий водоворот студенчества.

– Надо придумать, как рассказать Аннабет о Ленарде.
– Я потерла глаза.

В них словно насыпали песка , а прыгающие буквы не исчезали, даже когда я жмурилась. Стоящий возле шкафа диван вызывал противоречивые чувства. Пугал - все же это был диван в кабинете Кеймана Кроста. И манил. Потому что это был диван. Мягкий , прохладный.

– Две минуты, - наконец решилась я.
– Мне надо прилечь, иначе от головной боли меня стошнит.

– Да уж наверняка Кросту дорог этот ковер, - фыркнул Бастиан.

Божественное ощущение! Я легла, закрыв глаза, растерла крупицу между пальцами и застонала от облегчения. В ноги словно впились тысячи игл, а позвоночник скрутило в узел. Магия приятно окутывала, успокаивала стучащие в висках молотки. Конечно , прошло куда больше минуты и,конечно, я уснула. Провалилась в темноту, не успев подумать,что скажет Кейман на развалившуюся в кабинете адептку.

Да и что он мог сказать после всего? Только устало вздохнуть , потому что за год я его уже достала. А впереди еще три!

Небо полыхает закатом. Я бреду по траве, чувствую ее прохладу. Смотрю на школу, непривычную в это время суток. Окрашенную в красно-оранжевые оттенки, полыхающую бесцветным пламенем. Со ступенек стекают крошечные капельки крови. За мной остаются,должно быть, следы, но я не оглядываюсь. Просто иду вперед.

Рука ложится на ручку двери, медленно поворачивая ее до щелчка-приговора. Назад пути нет,и я ступаю внутрь, оказываясь в аду. Так, наверное, он мог бы выглядеть. Может, те, кто сейчас невидящим взглядом смотрели на меня, думали, что попали в ад.

– Подойди.

Голос заполняет собой все пространство. Я не хочу слышать его, но не могу Даже отключиться, пускаю в самое сердце. Мужчина стоит у окна, но я не вижу ни лица, ни одежды. Как будто Акориона скрывает тьма,которой пронизаны стены школы.

Чтобы подойти, мне приходится перешагнуть через тело какого-то парня. Лишь бросив на него быстрый взгляд, я понимаю, что это Эйген. Внутри поднимается ярость. Кажется, что если сейчас сон не прервется, я лишусь контроля и брошусь на темного бога, но... картина, что я вижу в окне, заставляет замереть.

– Кто они?
– спрашиваю я.

– Смертные. Они считают, в их руках власть. Думают, что могут повлиять на что-то, стоя поД этими окнами.

Тысячи,десятки тысяч людей. С плакатами, листами бумаги. Буквы на них кричат «Убирайся!», «Убийца!», «Шлюха!». Не нужно быть гением, чтобы понять, кто вызвал такой гнев жителей Штормхолда.

Они ненавидят меня - за то, что навлекла беду на их детей.

– Знаешь,что будет забавно?

Акорион останавливается позаДи меня.

– То, что я сейчас среди них устрою. То, как они будут умолять ту, что неДавно проклинали, поДарить им быструю смерть. Захлебываться в своей крови и на последнем дыхании клясться никогДа больше не говорить ни еДиного слова о тебе, любовь моя.

– Нет!
– Я качаю головой. — Нет!

– Ты защищаешь тех, кто готов разорвать тебя на части?

– Это их проблемы. Я не хочу быть причиной чужой смерти.

– Ты уже причина, Дел-л-лин. Уже Давно.

– Я. Сказала. Нет!

– Нет?
– в голосе богауДивление.
– ТогДа...

Я чувствую на талии стальную хватку рук.

– ТогДа поклянись, что буДешь моей. Что не позволишь никому к себе прикоснуться. Поклянись.

Я вырвалась из сна так резко и неожиданно, что схватила ртом воздух , подавилась и закашлялась. Присутствие Кеймана дошло не сразу, лишь когда спазмы в легких прекратились, и я смогла нормально дышать. Очертания магистра расплывались перед глазами из-за слез, но голос прорывался в сознание на удивление четко.