и не слаще от сходства с отчизной.

Но, как знавший чернильную спесь,

ты оттуда простишь этот храбрый

перевод твоих лядвий на смесь

астрономии с абракадаброй.

Сотрапезник, ровесник, двойник,

молний с бисером щедрый метатель,

лучших строк поводырь, проводник

просвещения, лучший читатель!

Нищий барин, исчадье кулис,

бич гостиных, паша оттоманки,

обнажившихся рощ кипарис,

пьяный пеньем великой гречанки,

– - окликать тебя бестолку. Ты,

выжав сам все, что мог, из потери,

безразличен к фальцету тщеты,

и когда тебя ищут в партере,

ты бредешь, как тот дождь, стороной,

вьешься вверх струйкой пара над кофе,

треплешь парк, набегаешь волной

на песок где-нибудь в Петергофе.

Не впервой! так разводят круги

в эмпиреях, как в недрах колодца.

Став ничем, человек -- вопреки

песне хора -- во всем остается.

Ты теперь на все руки мастак -

бунта листьев, падения хунты -

часть всего, заурядный тик-так;

проще -- топливо каждой секунды.

Ты теперь, в худшем случае, пыль,

свою выше ценящая небыль,

чем салфетки, блюдущие стиль

твердой мебели; мы эта мебель.

Длинный путь от Уральской гряды

с прибауткою "вольному -- воля"

до разреженной внешней среды,

максимально -- магнитного поля!

Знать, ничто уже, цепью гремя

как причины и следствия звенья,

не грозит тебе там, окромя

знаменитого нами забвенья.

21 августа 1989

– ----------------

Доклад для симпозиума

Предлагаю вам небольшой трактат

об автономности зрения. Зрение автономно

в результате зависимости от объекта

внимания, расположенного неизбежно

вовне; самое себя глаз никогда не видит.

Сузившись, глаз уплывает за

кораблем, вспархивает вместе с птичкой с ветки,

заволакивается облаком сновидений,

как звезда; самое себя глаз никогда не видит.

Уточним эту мысль и возьмем красавицу.

В определенном возрасте вы рассматриваете красавиц,

не надеясь покрыть их, без прикладного

интереса. Невзирая на это, глаз,

как невыключенный телевизор

в опустевшей квартире, продолжает передавать

изображение. Спрашивается -- чего ради?

Далее -- несколько тезисов из лекции о прекрасном.

Зрение -- средство приспособленья

организма к враждебной среде. Даже когда вы к ней

полностью приспособились, среда эта остается

абсолютно враждебной. Враждебность среды растет

по мере в ней вашего пребыванья;

и зрение обостряется. Прекрасное ничему

не угрожает. Прекрасное не таит

опасности. Статуя Аполлона

не кусается. Белая простыня

тоже. Вы кидаетесь за шуршавшей юбкой

в поисках мрамора. Эстетическое чутье

суть слепок с инстинкта самосохраненья

и надежней, чем этика. Уродливое трудней

превратить в прекрасное, чем прекрасное

изуродовать. Требуется сапер,

чтобы сделать опасное безопасным.

Этим попыткам следует рукоплескать,

оказывать всяческую поддержку.

Но, отделившись от тела, глаз

скорей всего предпочтет поселиться где-нибудь

в Италии, Голландии или в Швеции.

август 1989, Torц

– ----------------

x x x

М. Б.

Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером

подышать свежим воздухом, веющим с океана.

Закат догорал в партере китайским веером,

и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.

Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,

рисовала тушью в блокноте, немножко пела,

развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком

и, судя по письмам, чудовищно поглупела.

Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии

на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною

чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более

немыслимые, чем между тобой и мною.