меньше леса, но больше оврага.

Что ж. Замри и смотри в небеса

до поры, когда облачным пряжам

нужно вдруг превращаться в леса,

становиться оврагами, скажем,

набегая кустом на глаза,

обращаясь к сознанью пейзажем.

В близоруком величьи своем,

с коим взгляд твой к пространству прикован,

скрыто чувство, что странный объем,

как залог тебе долгий, дарован,

что от всякой прогулки вдвоем

и от смерти вдвоем -- застрахован.

Звук стучит по воде, словно плеть

(только брызги над ней не взлетают),

проникая поверхность на треть

(и круги растворяются, тают).

Невозможно рубцы рассмотреть.

Только тучи удары считают.

Коноплян... коноплянки кричат,

и Борей заглушить их не в силах.

Только срубы колодцев торчат,

как дома на татарских могилах.

Дует ветер, и волны мельчат,

и веревки бушуют в стропилах.

В низкорослой стране ты не весь

продолжаешь упорно круженье

(дом закрыт и в колодец не влезть),

где помимо законов сложенья

заключается главная спесь

в том, что в лужах здесь нет отраженья.

То ли слезы здесь глуше угроз,

то ль на волнах других, то ли тьмою

заглушается ропот берез.

То ли тот, кто здесь бродит с сумою,

ищет ос, а находит стрекоз

даже осенью, даже зимою.

1963(?)

– ----------------

Стекло

Ступенька за ступенькой, дальше, вниз.

В объятия, по крайней мере, мрака.

И впрямь темно, куда ни оглянись.

Однако же бреду почти без страха.

Наверно потому, что здесь, во мне,

в моей груди, в завесе крови, хмури,

вся до конца, со всем, что есть на дне,

та лестница -- но лишь в миниатюре.

Поэтому твержу, шепчу: иди.

Нельзя, я говорю, чтоб кто-то мешкал,

пока скрывает выпуклость груди,

кто увеличил, кто кого уменьшил.

Темно в глазах, вокруг темным-темно.

Огонь души в ее слепом полете

не виден был бы здесь давным-давно,

не будь у нас почти прозрачной плоти.

1963(?)

– ----------------

Рождество 1963 года

Спаситель родился

в лютую стужу.

В пустыне пылали пастушьи костры.

Буран бушевал и выматывал душу

из бедных царей, доставлявших дары.

Верблюды вздымали лохматые ноги.

Выл ветер.

Звезда, пламенея в ночи,

смотрела, как трех караванов дороги

сходились в пещеру Христа, как лучи.

1963 -- 1964

– ----------------

x x x

Садовник в ватнике, как дрозд,

по лестнице на ветку влез,

тем самым перекинув мост

к пернатым от двуногих здесь.

Но, вместо щебетанья, вдруг,

в лопатках возбуждая дрожь,

раздался характерный звук:

звук трения ножа о нож.

Вот в этом-то у певчих птиц

с двуногими и весь разрыв

(не меньший, чем в строеньи лиц),

что ножницы, как клюв, раскрыв,

на дереве, в разгар зимы,

скрипим, а не поем как раз.

Не слишком ли отстали мы

от тех, кто "отстает от нас"?

Помножив краткость бытия

на гнездышки и забытье

при пеньи, полагаю я,

мы место уточним свое.

18 января 1964

– ----------------

x x x

Ветер оставил лес

и взлетел до небес,

оттолкнув облака

в белизну потолка.

И, как смерть холодна,

роща стоит одна,

без стремленья вослед,

без особых примет.

январь 1964

– ----------------

Воронья песня

Снова пришла лиса с подведенной бровью,

снова пришел охотник с ружьем и дробью,

с глазом, налитым кровью от ненависти, как клюква.

Перезимуем и это, выронив сыр из клюва,

но поймав червяка! Извивайся, червяк чернильный

в клюве моем, как слабый, которого мучит сильный;

дергайся, сокращайся! То, что считалось суммой