Короче, проблем было выше крыши, дел океан и вопросов море, но все это меркло, стоило вспомнить тот короткий случайный поцелуй… Боги, он ведь не собирался ее целовать, даже клялся сам себе, что унесет в могилу свои чувства и правду о том, что ее признал его демон. Но теперь… теперь вкус ее поцелуя остался на губах, не давая ни на миг забыть… Смертельно ядовитый для любого чистокровного человека и бесконечно желанный для него… и для Себастьяна…

Бешеный рык разнесся по всему тренировочному залу, и Бесноватый одним яростным ударом рассек деревянную "куклу" пополам! В Хаос, однажды он уже уступил свою единственную лучшему другу! Да, тогда Боги жестоко посмеялись над ним и наказали так, что врагу не пожелаешь, но ведь служил им верой и правдой, почитай, сорок лет, две трети своей жизни!

От воспоминаний, каким "благословением" наградили его Боги, передернуло. Не поленились явиться со своих заоблачных высот и лично зачитать ему приговор! Оказывается, если бы он таки испепелил Горянку Огнем Изначальным, то вместо предполагаемого спасения получил бы страшную кару, потому как до этого дал клятву ее умирающему брату, что не тронет ее. А так, помимо того, что лишили его демонической сущности, Тринадцатого Принца Веридорского наградили "милостью"! А как на его взгляд, так натуральным проклятием! Отныне каждый первенец династии Веридорских, включая его, будет становиться чернокнижником! Эдакая помесь демона и человека: вроде бы сила как у сына Хаоса, а то и больше, только без животных "прелестей" второй ипостаси. Казалось бы, бесценный дар для королевского рода, если в каждом поколении будет гарантированно рождаться один из сильнейших магов своего времени, и можно будет не молиться всем Богам, чтобы в наследнике проснулась демоническая кровь. Но у каждой божьей милости, как водится, двойное дно, а в данном конкретном случае это было даже не дно — днище! Оказывается, после совершеннолетия, которое Боги по одном им ведомым причинам определили как двадцать один год, чернокнижники в прямом и переносном смысле перестают ощущать вкус жизни. Они не могли наслаждаться ни едой, ни азартными играми, ни женщинами (отсюда же вытекает невозможность иметь детей) до того момента, пока не встретят свою единственную. А когда находили, привязывались намертво, то есть начинали сходить с ума, долго находясь вдали от нее, не могли изменить ей. Предполагалось, что эта дева, назначенная каждому чернокнижнику Богами, есть величайшее благо, за которое надобно земные поклоны бить. Может, для кого-то из потомков так и будет, но вот для Бастарда Тьмы это была самая настоящая пытка!

Он не смог убить Горянку, потому что что-то в его черством сердце ожило и потянулось к ней. Нет, он не собирался с ходу жениться, как тогда, под действием приворота, но он впервые почувствовал желание остаться надолго с одной женщиной, разделить с ней не только постель, но и жизнь… И конечно же, она не была его единственной! Он мог сколько угодно рваться к ней душой, но тело, впервые предав его, не могло желать другую женщину, кроме некой единственной, которую впору было возненавидеть!

Гордая Горянка горевала, Гарет бесился, Пенни переживала… и в конце концов решила, что лучшее в данной ситуации разлучить брата с девушкой. Спустя несколько месяцев Горянка с ней согласилась, поняв, что против воли высших сил не пойдешь, и однажды ночью сбежала на Восток с порсульским послом, который, несколько лет назад потеряв покой и сон с первого взгляда на служанку в резиденции Саратского Вождя, с тех самых пор за ней и увивался, умудряясь не попадаться под горячую руку Бесноватого.

Что же было тогда с Гаретом! Не помня себя от ярости, он бросился в Порсул в погоню за Горянкой, отыскал один из дворцов посла и, узнав, что тот смылся с молодой женой (второй, к слову, бросив первую!), в приступе жгучей злости перерезал не только всех в его владениях, но и во всей округе. Сэр Гвейн Благородное Сердце, получив весточку от Пенелопы и кинувшись следом за другом, чтобы хотя бы попытаться утишить его гнев, ужаснулся, подплывая к восточному берегу, ибо даже морские воды окрасились алым, такую бойню устроил Бастард Тьмы. Поздно, слишком поздно… Гвейн уж думал, что на несколько миль в округе никого живого не осталось, но ошибся. В разоренном дворце, где обосновалось "посольство" Веридора, ему сказали, что Бесноватый пощадил девчушку со странным именем Индия, вроде как дочку того самого посла от первой жены, и заперся с ней в покоях, даже слугу с едой и выпивкой не пускает, все забирает у порога, потом за дверь посуду выставляет. Две недели Гвейн не мог достучаться до друга и в конце концов решил подойти к делу нестандартно, то есть пробраться к Гарету через окно. Так они и встретились… Гарет так и не признался лучшему другу, что Индия — его единственная. Знал, что благородный Гвейн уступит возлюбленную ему. Сам умрет от тоски, но уступит. Не потому что слабый или не любит, а потому что не сможет отнять у друга единственную женщину, с которой тот смог бы связать свою жизнь и завести семью наконец!

Каждый раз, вспоминая Индию, Гарет не мог сдержать горестного вздоха. Как же он напугал бедняжку! Благо, после того, как в нем уснула демоническая сущность, он занялся развитием своего второстепенного Дара — Менталистики, и смог осторожно подправить ее воспоминания, чтобы все учиненные им зверства стерлись из ее памяти. Может быть, если бы у них было время, она смогла бы ответить на его чувства. Гарет видел, как она боялась насилия с его стороны и, чтобы лишний раз не нервировать, не позволял себе даже запустить руку в густые пшеничные локоны — настоящая редкость для восточных краев. Постепенно она перестала бояться его, даже робко улыбаться начала и что-то тихо лепетала на ломаном веридорском. А потом явился Гвейн — и все! Бастард Тьмы не знал, какая такая магия заставила их полюбить друг друга с первого взгляда, но таким безоглядно счастливым и "пьяным" от любви Гарет никогда не видел друга.

Боги! Вы не могли послать ему другого испытания, и Тринадцатый Принц Веридорский искренне полагал, что выдержал его с честью. Ему предсказуемо выпала участь первого консумматора брака, причем заключали его не на юге в родовом поместье, а все в том же Порсуле, и Бесноватый с охотой "забыл" негласное правило южной свадьбы, по которому друг жениха обязан был минимизировать вероятность того, что невеста забеременеет от него. Нет! В ту ночь и в тот час она была только его, и она получит от него все: и боль первого раза, и первое удовольствие, и его семя… Тяжелее всего ему было отпустить ее от себя к законному супругу. Смотря, как Гвейн уводит их возлюбленную, Бесноватый сам себя мысленно убеждал, что это не их последний раз. Естественно, он не собрался наставлять рога брату, да и Индия, он был уверен, не будет изменять мужу. Но жизнь есть жизнь: чернокнижнику Гарету полагался срок жизни, соизмеримый с демоническим, то есть триста лет и более, Гвейн был вдвое старше своей молодой супруги… Друг по-любому уйдет в Царство Мертвых раньше, и тогда Индия достанется ему. Эта мысль помогла ему смириться, а потом, узнав, что возлюбленная забеременела от него, сделать все, чтобы Гвейн и никто другой не догадался, кто же отец ребенка.

А потом был фарс с повторной свадьбой, ибо возмущенные южанки не не поверили, что самый перспективный среди дворянской братии и как любовник, и как супруг граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон связал себя священныи узами с какой-то восточной куклой, заявили о неверии высшего общества в эту нелепицу. Только на этот раз Гвейн и не подумал подпустить друга к жене, смешно краснея, признавался ему, что ревнует, и просил не обижаться на его нелепое недоверие. Эх, одно слово — Благородное Сердце. Он ведь ни разу в жизни не усомнился в "слепоте" собственного ребенка и по настоянию Гарета даже не думал взглянуть в глаза сына.

Так где же он успел так нагрешить с того времени, что судьба снова нещадно бьет его?! Вроде Боги сжалились, послали единственную для его демона, пробудив его вторую сущность и позволив ему не уйти в Царство Мертвых вслед за Индией. Но что ему делать, если Их волей Ника предназначена не только ему?! Всего двух людей из ныне живущих он не готов был изодрать в клочья в борьбе за свою избранницу: Франсуа и Себастьяна. Так почему, о Боги, его соперником Вы назначили Себастьяна?!