Матвей усаживается между мной и Ленкой. Справа от меня неожиданно садится Холодильник, опередив Кирилла Ивановича. И у меня застывает вся правая сторона, замороженная долгим затяжным взглядом.

— Чего такая кислая? — шепчет мне Ленка, слегка откинувшись назад.

— Спина! — говорю я одними губами. И Ленка меня мгновенно понимает.

Ни в театре, ни в ресторане я не поворачивалась к Холодильнику голой спиной, ну, то есть гипюровой, конечно. Всегда была либо боком, либо позади, либо в плаще. Но если вспомнить его реакцию на мой русалочий живот…

— Сиди и не вставай, — советует Ленка. — Может, пронесет…

Не пронесло.

Справившись с салатом, Кирилл Иванович приглашает Марго танцевать и элегантно кружит ее в медленном танце, восхищая нас и красотой движений, и чувственностью.

— Потанцуем? — Матвей наклоняется ко мне, так и не съевшей свой морской салат.

— Нет! — испуганно отвечаю я. — Спасибо, но нет!

— Я хорошо танцую, — обижается на меня Матвей. — Я кандидат в мастера спорта по спортивным бальным танцам! С четырех лет до двадцати занимался!

— Не по этой причине, — мягко говорю я. — Я плоховато себя чувствую. Потанцуйте с Ленкой.

— Обязательно. Но только при условии, что ты тоже со мной потанцуешь, — настаивает Матвей.

— Не могу сообразить, на "ты" мы или на "вы", — смеюсь я.

— По-разному, — отвечает Матвей. — В зависимости от ситуации.

— Сейчас? — улыбаюсь я.

— На "ты"! — провозглашает Матвей, поднимая тост.

Потанцевав с Ленкой, Матвей подает руку мне. Вздыхаю. Ничего не поделать. Одна надежда на двенадцатидневное водяное перемирие.

Матвей, действительно, ведет очень хорошо. Стараюсь удержать партнера спиной к нашему столику. Несколько раз встречаюсь глазами с Холодильником. Они пустые и какие-то безжизненные.

— Нина! В танце всегда ведет мужчина, — делает мне замечание Матвей. — Что вы в меня вцепились? Дайте мне свободу движения!

И Матвей начинает кружить меня по танцполу, а потом неожиданно занимает статичную позицию, повернув меня спиной к нашему столу. Кошу лиловым глазом… Глаза Холодильника оживают, словно к фитилю свечи, нет, сигнальной ракеты, поднесли зажигалку.

— Ты не представляешь, что ты сейчас натворил! — очень злюсь я.

— Почему не представляю? Очень даже хорошо представляю, — хитро, по-лисьи улыбается мне довольный ситуацией Матвей. — Вдохнем жизнь в эту ледяную пустыню!

— А спасаться где будешь? — невольно смеюсь я, восхищаясь наглостью и смелостью Матвея.

— В женском туалете! — громко шепчет мне Матвей и так же громко смеется.

Моя гипюровая спина горит еще сильнее, чем горела левая щека в театре. Холодильник никуда больше смотреть не может. Поглядывают и Кирилл Иванович, и двое мужчин за соседним столом. У Холодильника не меньше трех раз прошла перезагрузка. Я трусливо скрываюсь в том месте, которое подсказал мне Матвей. В женском туалете.

— Он мучительно думает, то ли убивать Матвея, то ли бить морду Кириллу Ивановичу, то ли ломать руки и ноги тем двум мужикам, — хохочет Ленка, прибежавшая ко мне в туалет. — Нинка! У меня аж мурашки по телу! Чтобы на меня так мужик смотрел!

— Как так? — трясясь, словно в лихорадке, спрашиваю я.

— Как на последнюю женщину на земле! — пафосно отвечает подруга. — А Матюша тот еще жук!

— Матюша? — удиляюсь я.

— Я придумала Матвея так называть. Интимно, правда? — хихикает довольнющая Ленка.

— Интимно, — покорно соглашаюсь я. — Интересно, если я просижу здесь час, меня спохватятся?

— Дверь выломают! — продолжает хихикать Ленка. — Холодильник этот ресторан разберет по кирпичику.

— Не вариант! — нервно вздыхаю я. — Возвращаемся. Вот скажи мне, что в моей спине может вывести из себя? Она же закрыта.

— Ну, как закрыта, — хитро щурится Ленка. — Формально, конечно, да.

— Формально?! — давлюсь криком. — Полностью закрыта!

— Но всё видно. Каждую косточку. Каждый сантиметр кожи спины и этой самой… попы, — смущает меня Ленка.

— Какой попы?! Что ты несешь?! — испуганно кричу я. — Пытаясь посмотреть на свою спину в зеркало.

— Вырез же ниже талии? Ниже! — пытается втолковать мне подруга. — А ниже спины что? Не знаю, как у тебя, у меня попа.

Меня ошпаривает кипятком стыда. С этой точки зрения я на размер выреза еще не смотрела. Теперь посмотрела, и мне стало плохо. Конечно, не его дело, как и во что я одеваюсь, но зато мне самой есть до этого дело. Ладно, я помню, что у меня есть охранная грамота: двенадцать дней. Главное, чтобы Холодильник тоже об этом помнил…