— Я... я постараюсь, — боги, что она говорит? — А если ты все это выдумал, и он не тронет меня?

— Тронет! В первую же ночь, как ты останешься одна. Вот увидишь! Ты должна постараться... ты умеешь... ты сможешь... Я верю в тебя, — Тарис прижался ртом к ее губам. — Видишь вон ту звезду?

— Вижу.

— Иди так, чтобы она всегда была перед тобой, и не выпускай из руки нож. Если кто-то приблизится к тебе, пускай его в ход, — он встал и одним рывком поставил и ее на ноги. Снова обнял, прижав к себе. — Иди и ничего не бойся. Я догоню тебя.

 — А ты? — она ничего не понимала. — Куда идешь ты?

— Жечь твои волосы.

Она, как всегда, его послушалась. И пошла, всхлипывая, от лагеря — туда, где сияла звезда. А он повернулся и побежал назад. Кавада сжимала в руках нож и шла, стараясь не оглядываться. Он все время лгал — ей и всем вокруг. Но он сказал, что ее догонит. Он сказал, что будет рядом...

Граф возвращался бегом. На бегу и вытащил нож — длинный и узкий. Он перешел на быстрый шаг только возле костра у шатра рыцарей Арута. Ему навстречу встал Орд, оставшийся сидеть снаружи. Он так и не понял, что произошло, и воткнувший ему клинок в живот и повернувший оружие в ране Тарис видел, как рыцарь в последний раз удивленно моргнул глазами. Смерть пришла мгновенно. Он аккуратно опустил его на землю, чтобы не наделать шума. И скользнул в палатку, сразу же зацепившись ногой за первого спавшего.

— Орд? — прозвучал голос Грегора. Он был сонный и немного заложенный. — Моя очередь?

Вошедший резанул ножом немного ниже места, откуда раздался звук. И сразу понял, что ударил правильно: громкое булькание сменилось тишиной.

— Орд? Грегор? Что случилось?! — это Чадер проснулся.

Тарис прыгнул на звук и вонзил кинжал прямо в грудь вскочившего юноши.

— А-а-а! — Вирзод выхватил меч, но замахнуться им уже не успел...

Граф выскочил из палатки, его увидел дежуривший у соседнего костра Коал. Солдат поднялся...

— Ара, Верон, по коням! За мной! — крикнул громко Бен и, уже садясь на лошадь, приказал Коалу: — Сожжешь все и догоняй нас...

Кавада услышала за спиной крики, ржание лошадей. Она оглянулась: под вязом взмыли в небо языки пламени. Вспомнила, как Тарис сказал, что пошел жечь ее волосы, но по-прежнему ничего не понимала. Снова повернулась, чтобы видеть перед собой эту звезду, и пошла по направлению к ней. И только когда услышала топот лошадей, обернулась и увидела приближающихся четырех всадников, ведущих в поводу неоседланных коней. А вдалеке, под старым, с широко раскинувшимися ветвями вязом, горел костер, высокий и яркий. Только тогда она поняла, что граф Бен убил рыцарей Арута — так же безжалостно, как зарезал вчера утром упавшую с моста лошадь. И она вновь заплакала...

Весь день они шли по степи. Волновалось под сильным северным ветром травяное море, переваливаясь серебристыми метелками злаков и ковыля. Жаркий, злой ветер резал лицо, солнце нещадно палило, пахло горечью... Пестрели васильки, ромашки, маки. Кавада не могла сдержать слёзы. Кровь... как много крови...

Сегодня, когда Тарис догнал ее в поле с отрядом, он оставил ей ее кобылу, перешел на рысь и держал этот аллюр в одном темпе до того момента, пока солнце не поднялось в зенит. Он вообще не поворачивал головы, и она, взобравшись на лошадь, заняла замыкающее место за худым, злым бывшим конвоиром. Вскоре услышала шум за собой и оглянулась: их догонял низенький полный солдат с румяными толстыми щеками и сальными, постоянно ее ощупывающими глазами. Очевидно, граф оставил его на месте пожара, чтобы потушить огонь после того, как он уничтожит останки правителей Севера.

В сердце была пустота. Такая же пустота, как сегодня в небе: ни тучки, ни следа от перистых облаков, распавшихся на рассвете в тополиный пух. Лишь хищные птицы кружат, крича... Кавада подумала, что вот и Тимур — она все чаще, думая о нем про себя, называла его настоящим именем, — так же, как и эти ястребы... Разве можно их обвинить в том, что они убивают? Это их природа. Как может человек предъявить претензии к ястребу? У него свои потребности, свои цели, свои инстинкты... как и у Тариса... Почему Бен так непохож на всех, кто ее окружает?

Конь, идущий впереди, остановился слишком резко, и ей пришлось сильно натянуть поводья. Она услышала, как ее лошадь издала храпящий звук и металл звякнул у нее во рту. Подумала, что она как это животное, не имеющее собственной воли — граф держит ее сильной рукой, разрывая ей душу...

— Привал, — негромко бросил через плечо их командир и устремился к виднеющейся вблизи группе сосен.

Кавада не покрывала голову, когда они шли через лес, но сейчас, проведя полдня в открытой степи, чувствовала, как горит лицо. Она не смотрела по сторонам, стеснялась своих коротких, неровно обрезанных волос. Сзади шея была совсем голая, справа пряди оказались длиннее, чем с другой стороны. Подошла к Зогу и спросила, есть ли у него шапка с полями, чтобы можно было защититься от палящего солнца. Натянула протянутую ей холщовую мятую шляпу и села, привалившись к стволу сосны, вытянув ноги.

Солдат, о котором сегодня ночью ей говорил граф, мочился недалеко от нее, не прячась, откровенно глядя ей в глаза. Поймав ее взгляд, он осклабился — грязно и открыто. Кавада почувствовала дрожь отвращения и подумала, что действительно готова его убить. Закрыла глаза, стараясь поймать вниманием голос любовника, о чем-то разговаривавшего с Веро-ном. У соседнего дерева на спине лежал Зог, насвистывая какую-то песенку.

— Ара, Коал, вы поведете группу на север. Идти будете с восхода солнца до зенита, потом небольшой привал, и снова до захода. Следуете основному тракту. Мы с министром отлучимся в Сияр на два-три дня и вас догоним. Зог, ты остаешься слугой госпожи Кавады, — раздалась внезапно громкая фраза.