***

Взрослые могут вернуться в детство тремя способами: впасть в него, потеряв связь с реальностью, повториться во внуках, растворившись в них по глупости, или же во сне, отдавшись во власть игр подсознания…

Я словно в старинном замке, наполненном сокровищами и тайнами, лёгкая и нежная, иду сквозь анфилады комнат, длинные светлые кудри летят следом. Парадные покои заканчиваются, и я вхожу в заброшенное крыло, серое и пыльное, и захожу в пустующую детскую. Повсюду пыль, забытый медведь сидит в пустой кроватке, и приоткрытая дверца шкафа скрипит жутко и жалобно. Я смотрюсь в заросшее паутиной зеркало и вдруг стремительно старею: сморщиваюсь, съёживаюсь, седею, и вдруг ощущаю боль…

— Очнулась! Возьмите анализы и поставьте обезболивающее. Я потом посмотрю. Выздоравливайте, Анжелика Николаевна.

Врач уходит, а медсестра радостно берёт у меня кровь и рассказывает, как нам повезло, что мы влетели в густые кусты, и я отделалась ушибами и царапинами.

— Тарик?! — шёпотом кричу я, — что с Тариком? — и начинаю плакать.

— Ангел мой! Тебе больно? Что вы с ней сделали?! — рычит львом ворвавшийся в палату Тарик и кидается ко мне, — Лика, счастье моё, как ты?

— Тарик! Старый дурак! Я думала, что ты разбился, — и я реву уже в голос.

Он кидается меня утешать. А я вдруг прикидываю, как я сейчас выгляжу и начинаю реветь ещё пуще.

— О, мой ангел! Что со мной будет, пока ты рядом? Ну-ну, не надо!

Он по-собачьи заглядывает мне в лицо, и я понимаю, что всё пропало. Люблю! Люблю без памяти! А всего-то несколько месяцев знакомы!

Чёртов тролль! Точно заколдовал! А я-то хотела пожить на старости лет содержанкой у богатого мужика, потягивая из него денежки, как коктейль на пляже — лениво, много, словно нехотя, но жадно! И вот втюрилась!

О, бабы, имя вам — дурость. Любого шимпанзе романтизируете и на божничку поставите. Для нас нет и не может быть с мужиками деловых отношений, обязательно надо привязаться, прикипеть так, что не отодрать. Точно дура…

Очнувшись во второй раз, я философски отнеслась к известию о потерянной беременности. По привычке расчертив полушария мозга на две колонки, я суммировала плюсы и минусы и согласилась с тем, что всё к лучшему.

Я была беременна, и мои приливы и отливы, а также замерший цикл были связаны с токсикозом, а не с климаксом. Так что я ещё не сухая ветка! Это плюс.

В аварии беременность прервалась. Это минус. Хотя рожать я, в общем, не планировала, так что, может быть, и плюс. Тарик бы озолотил мать своего позднего ребёнка, но дети не могут быть разменной валютой, так что всё правильно. Бог дал, и Бог взял. Если бы я сразу сообразила, что со мной, и раньше записалась в длиннющую очередь к врачу, может, я и не поехала бы на ту свадьбу, а береглась дома. Впрочем, как бы я не поехала на свадьбу к сыну?

Запутавшись окончательно, я вздохнула и прикрыла глаза.

В палату вошёл Тарик.

— Я только узнал, Лика. Как ты, ангел мой?

Он был так тих и печален, что я чуть снова не прослезилась. Но мужикам ни в коем случае нельзя показывать, как мы их любим, иначе они тут же садятся нам на шею, а моя после аварии была закована в огромный ошейник с издевательским названием «воротник Шанса» и вряд ли выдержала бы такую нагрузочку.

— Хорошо, Тарик. Со мной всё хорошо. Ты не переживай. Ну, не получилось, и не получилось. Главное, что мы живы. Правда? — и я захлопала ресницами.

— Правда, ангел мой, конечно, правда.

Я бы умилилась на этом месте и прижалась бы к его волосатой груди, но вошла медсестра с уколом. Эти молодые девчонки весьма аппетитно выглядят в своих облегающих хирургических костюмчиках и чепчиках. И Тарик поплыл, конечно, а как иначе! Так что я живо подобрала и спрятала сентиментальные сопли.

— Таричек! — жалобно позвала я, отвлекая его внимание от меддивы.

— Да, мой ангел, — отозвался милый, не оборачиваясь.

Ох, и покажу я тебе ангела! Сейчас чёртом полетишь за свадебным кортежем!

— Таричек, я где-то оставила свою сумочку.

— Да бог с ней, новую купим, — рискнул он отмахнуться от меня.

— С твоей карточкой, — добила я его.

— Что?! — под прыгнул он, — а где оставила?

— Э-э, помнишь, мы стояли на стоянке и болтали с уезжающей роднёй Лиды? Я положила её в какую-то машину в открытую дверцу на переднее сиденье.

— О, чёрт! Ладно, ты отдыхай, мой ангел, я поищу. И сладенького тебе куплю.

Он нехотя убрался из палаты, а я бросила снисходительно-торжествующий взгляд на медсестру, но она двинулась ко мне со шприцем в руке, и я сникла…