— Не-ет, этого мало. Он не просто богат, он чудовищно богат! У него дома, машины, квартиры в сумасшедшем количестве! Такого честным трудом или частным бизнесом не заработаешь.

— Может, наворовал в своё время и выгодно вложил? — предположил Генка, почесав трусы.

Это была причина номер пять нашего развода: он вечно ходил в трусах и майке и вечно эти трусы почёсывал и проветривал, противно отставив ногу, как кобель под деревом.

— Это ж какой должен был быть вклад, что им налоговая не заинтересовалась? — буркнула я.

— А может у него нефть есть или алмазная шахта? — предложила Викуся.

— Вот это уже ближе к теме, — задумчиво сказала я, — но где?

— Да уж, у нас тут только угольные шахты и земля чернозёмная.

— А, может, правда какое-нибудь агентство по устранению людей? Вон сколько у него охраны, — подколол Генка, — как тебе, Ликуся, в постели с врагом?

Причина развода номер шесть — идиотские подколки и постоянное стремление насыпать соль на сахар.

— Тарик безобиден, как антибактериальное мыло, — убивает лишь невидимых паразитов, — вздохнула я, — он не может смыть человека, он слишком любит людей.

— Делать он их любит! — гоготнул Генка, доводя меня до кипения.

— Нормальное мужское качество, — буркнула Викуся.

Генка сдулся и смотался с кухни, прихватив тарелку с жареной картошкой, а я навострила уши: что это, если не намёк на охлаждение в супружеской жизни?

— Ликуся, а ты у его жён узнавать не пробовала? — спросила Вика.

— Да ты что?! Я с ними вина с тортом выпила, чуть инвалидом не осталась, причём моральным, а ты говоришь — узнавать. Марьям с ним из-за этого развелась, что хотела много знать, вторая и не хотела знать, а третья знает, но не скажет.

— Откуда ты знаешь, что Олька знает?

— А зачем бы она за него вышла при такой разнице в возрасте? Точно что-то знает, чертовка!

— Тогда надо её разговорить! — воскликнула Викуся.

— Да как?!

— Ну, в последний раз, когда она крыла тебя за то, что Тарик подарил тебе сумку от Гуччи, её словарный запас просто поражал воображение! Ты тогда её здорово раззадорила.

— Точно. Способ номер один — спровоцировать гнев. В гневе люди часто ошибаются, — записала я в блокнотик ручкой с розовыми пёрышками.

— Да. И они здорово ошибаются, когда пьяные, — буркнула Викуся.

Я вздохнула. Видимо, Генка не смог преодолеть причину номер три нашего с ним развода и по прежнему прикладывается к бутылке.

— Второй способ — подпоить, — записала я, сочувственно кивнув и погладив подругу по спине.

— А к нарикам в СИЗО «подсадных уток» подсаживают, те треплются, а их потом на допросах цитируют, — сказал Генка, принёсший тарелку в раковину.

Мы с Викусей переглянулись и хором сказали: «Три. Подсадная утка».

— Ещё можно скрыто её подслушивать. Рано или поздно где-то с кем-то должна же она это обсуждать? — словно сама себя спросила Викуся.

Я записала в блокнот: «Четыре. Жучок».

— Где вы тот жучок найдёте, курицы мои любимые? — обнял нас своими коромыслами Генка, — проще в тёмной подворотне прижать. Не очень-то этично, зато дёшево, надёжно и практично.

— Пять. Силовое давление, — пробормотала я, диктуя сама себе.

— Помнишь лагерь? — спросила Викуся, наливая нам троим кофе.

— Угу.

— Может, как тогда? Сейчас вон ещё и компьютеры есть.

— Школа ШИШ, — задумчиво произнесла я, — мы тогда многому научились.

— Что за школа ШИШ? — заглянула на кухню Маринка, младшая дочь Викуси и Генки, — привет, тётя Лика. А Шиш хоть с маслом?

Ну, вылитый папочка!

— ШИШ — это Школа интеллектуального шпионажа, детка, — по-бондовски сказала я, подмигнув глазом.

— Ого, круто! А чего это?

— Иди, уроки делай, — погнала её мать.

Маринка покапризничала, но ускакала, стянув яблоко.

— Главное правило интеллектуального шпиона… — начала я.

— Проявлять находчивость, терпение и такт, — продолжила Викуся.

— Главное оружие, — снова начала я.

— Обаяние и ум, — подмигнула Вика.

— Главная цель, — завершила я.

— Залезть на ель, — гоготнул Генка, снова вваливаясь на кухню.

— Да ты достал! — замахнулась на него жена полотенцем.

— Да вы, блин, достали! Военный штаб шпионок! Курицы, блин! Рубаху мне погладь, с дочками в кино идём!

— Да поглажу я, иди!