— Ну, и меня туда пригласил. И я пойду.

— Нет!

— Да. Не всё же Тарику шляться. У него бес в ребре, и у меня тоже. А Лёнчику всего сорок, он наш ровесник и гораздо моложе Тарика, и это его заденет.

— Но Лёнчик и не такой благородный. А если он поведёт себя, как свинья?

Я хмыкнула и пожала плечами.

— Что значит, как? Он прирождённый свин, и мы обе это знаем. Но я уже не та, что раньше. Я знаю, как его отшить. Ты лучше вот что для меня сделай…

Я посвятила Викусю в свои планы, и окончательно получила звание сумасшедшей…

***

— Ты опять берега попутала, Реанимация! — завопила Олечка, увидев меня в своей гостиной.

— Здравствуйте, — так обычно начинают разговор воспитанные люди, Оля, — сказала я, присаживаясь на диван.

— Да пошла ты…

Я выслушала, куда в, к и на я должна пойти, и покачала головой.

— И как только Тарик тебя терпит? Ты оскорбляешь его чувство прекрасного своей бранью. Кстати, где он?

— Я здесь.

Мы обернулись. Тарик стоял в костюме с портфелем, готовый к выходу.

— Привет! Как здорово, что ты собрался. Я так захотела шашлыка! Давай съездим в шашлычную? — как ни в чём ни бывало предложила я.

— Ты охренела совсем?! — завопила Олечка, — Тарик! Как она смеет?!

— Никак. Дорогая, пойдём со мной.

Тарик ласково, но решительно вывел меня вон из дома.

— Дорогая, мы же договаривались, что ты не нарушаешь покой этого дома.

— Но в мой дом ты давно не заходишь, дорогой! Вот куда ты собрался?

— На работу, Лика.

— А я хочу шашлык. Работа важна, я знаю, просто скажи мне, когда мы поедим шашлыки, вот и всё.

— Я очень занят на этой неделе.

— А на той неделе тот шашлык уже мумифицируют. А я хочу!

— Съезди с Викусей, дорогая.

— Хочу с тобой.

— Я правда, занят.

— А я не говорю, что ты лжёшь. Но ты же всё равно будешь обедать и на этой неделе, и на следующей. Почему бы не пообедать со мной?

— Ну, хорошо, ты права. Поедем.

— Ой, вот только не надо делать мне одолжений! Да и расхотелось уже!

И я развернулась и ушла, гордо задрав голову. Потом я позвонила сватье и, поболтав о том, о сём, проговорилась, что еду в шашлычку с бывшим шефом.

Не знаю, чего я ждала: может того, чтобы Тарик прилетел туда со всей кавалерией охраны и устроил с Лёнчиком дуэль на шампурах. Но он не приехал, а приехали Анна Игоревна с мужем и Рыжая Лошадь с сыном. И они точно донесут обо всём Тарику, включая и то, как по-хозяйски Лёнчик меня лапал за плечи. Я дожевала шашлык, ставший вдруг безвкусным, как пенопласт, и уехала, отшив Лёнчика ласково, но чётко. Тарик не приехал, и я наконец поняла, что ангел пал…

Собрав сумку, я в последний раз окинула взглядом свой коттедж.

Всё-таки, здесь было уютно и комфортно. Но должна же быть какая-то гордость и у Югославии?! Я ни за что не буду пить чай в гостиной у Марьям, перемывая кости Тарику и его новой подружке, подобно клубу его бывших баб. Я знать ничего не хочу о том, как и с кем он продолжит свой путь. Я ухожу…

***

— Куда, Вика?! Куда она могла пойти? Как она вообще посмела уйти вот так, не спросив моего позволения? — рычал Тарик на мою подружку.

— Она хотела спросить, дядя Тарик, да никак не могла с вами связаться. Вы же стали совсем неуловимым после Нового года. Как пузырьки из шампанского — раз и испарились из её жизни, а Лика терпеть не может сладкую кислятину.

Молодец, Викуся! Откуда только такие сравнения подобрала! Умница, подруга!

— Э-э, — чуть сник Тарик, — но она же не может совсем уехать? У неё же здесь сын, и будут внуки, — он уже почти умолял.

— То, что она станет бабушкой, не отменяет того, что Лика девушка. Она ещё молода и вполне сможет устроить свою жизнь, — отрезала Викуся.

— Но я же всё устроил! Я же её всем обеспечил! Почему она ушла?!

— Потому что она ни на кого не похожа, Тарик. Она не будет жить за чужой счёт, — сказала Викуся.

— Но мы же с ней не чужие! — взвыл Тарик.

— Теперь чужие. Пока вы были вместе, она могла себе позволить принимать от вас подарки, дядя Тарик, а теперь, когда вы её оставили, она оставила вам всё.

Вика поставила на стол шкатулку с украшениями, которые я ей оставила для Тарика.

— Здесь всё, кроме кулона и кольца. Кулон — тот самый, самый первый, и кольцо в форме руки с рубином она взяла на память.

— Ай-вай! Какая память?! Где она?

— Не знаю, дядя Тарик. Она обещала позвонить и сказать, как устроилась, и позвонила, и сказала, что всё хорошо.