— Тоже ничего. Успеваю. Учусь.

— Понял тебя. Холостая или с кем-то?

— Холостая. Что-то я подустала от отношений, пап. Да и некогда — готовлюсь к поступлению с утра до вечера. Не до женихов, знаешь ли, — она чуть повернулась назад, показав профиль, и снова старательно принялась готовить бутерброды. — Много приходится зубрить, чтобы поступить.

— Ничего страшного, дочь, не отвлекайся, готовься, — успокаивающе высказался папа. — Всему своё время. Всему своё время.

— Да и не могу пока найти достойного. — Алису решила чуток облегчить душу. — Или просто мне так не везёт? Может, судьба моя такая, что липнут всякие не такие. Хочешь, чтобы один вернулся, но вместо него оказывается другой. Понятно ведь, что мы не пара, так зачем лезть, я вот этого понять не могу? В любви признаваться, зачем всё это? Неужели он и вправду что-то о себе думает?

— Это ты про кого? — Аттал Иванович даже выпрямился в кресле, хотя знал ответ.

— Да про Доктора этого. Влюбился в меня, в рот глядит, пылинки сдувает. Бесит.

— Наплюй, ерунда это. Ты лучше скажи, бывшего-то своего видишь? Кольку?

И тут Алиса вздрогнула так, что из рук на пол со звоном выпала кружка.

Аттал замолчал. Подумал что-то, почесал нос, задал вопрос в упор.

— Алиса, а зачем на встречу в… э-э-э… «Туман» приехал Коля?

— Это всё не так! Это кто, Берет проболтался?

— Может, и он, а, может, и кто другой.

— Папа, я этого не знаю!

— Что не знаешь?

— Пап, я вообще не в курсе, был ли там Колька, или его не было. Если был, то я не знаю, зачем он туда приехал. Я не видела его уже давно, мы с ним расстались, папа, ты это можешь понять?! — Голос Алисы задрожал и начал срываться. — Ты понимаешь, что Коля собирался делать мне предложение, он ухаживал за мной всю мою юность и молодость, мы любили друг друга, и где он? Папа, скажи мне, где он? — и она ни с того ни с чего разрыдалась. — Я бы на всё пошла, чтобы вернуть Колика обратно. Это всё ты виноват!

— Я? — Удивился Аттал, озадаченный такой резкой переменой темы и настроения.

— Ты! — ткнула пальцем в его сторону Алиса. — Зачем ты его тогда выгнал? Ты сказал, чтобы он не показывался, пока его не позовут. Мы до этого хоть каждый день виделись, а тут он вообще потерялся.

— Так вы же разбежались к этому времени?

— Ну и что!

— Алиса, ёпрст, ты же мне сама плакалась, что больше его не любишь! Что он тебе весь… э-э-э… этот, как его, мозг вынес, и ты видеть его не хочешь!

— Ты ничего не понимаешь! Не понимаешь! Я Колю люблю и всю жизнь его любила, понимаешь?! — дочь размазывала макияж по щекам.

— Алиса, шляпа полосатая! Грёбаный компот! Ты же говорила, что разлюбила! — психанул Аттал и вскочил из кресла.

— Может тогда и разлюбила, а сейчас нет! И это ты во всём виноват! И Доктор этот твой — если бы не он, может, всё бы сложилось иначе! Зачем ты его к нам привёз тогда?!

— Так ты сама попросила же! — совершенно распсиховался Аттал. — Сама попросила, чтобы я его к тебе привёз, чтобы он проконсультировал, помог выбраться из это, как её, из депрессии!

— Он мне никогда, этот Доктор, не нравился! — громко рыдала в ответ Алиса. — Умничает всё время, какие-то шутки дурацкие, вокруг меня носится, как дворняжка. Мне с Коликом было лучше, но ты его выгнал! Зачем ты это сделал?

— Так он накосячил, Алиса, перед Ильсидом меня подвёл!

— Да насрать мне сто куч, папочка, перед кем он тебя подвёл! Я хотела быть первой леди полиса, а теперь я всего лишь паршивая студентка! — её голос дрожал от слёз.

— Какой ещё первой леди полиса? Ты чего несёшь, чтоб тебя осёл копытом?! — начал орать Аттал. — Что значит, тебе насрать?

— Папа! Ты меня не понимаешь совсем! — почти закричала Алиса. — Я хотела быть известной, успешной, богатой, с лучшим мужчиной на свете! Я хотела быть, как Мария Морозини — звездой полиса, а, может, и всего Союза! Я могла такой быть, но где я теперь, папочка? В жопе! В глубокой жопе!

*

Раздражённый Аттал вышел во двор и плюхнулся на лавку у подъезда.

— Поехали!

— Куда поедем-то? — пошёл заводить технику Нипель.

— В жопу, куда ещё? В Ганзу эту вашу, конечно! — Резко ответил Аттал, и уже через пару часов в том же составе они мчались по «Пути» из Аквилеи в небольшой союзный городок, чтобы оттуда добраться до Ганзы. Шурик вертел в руках книгу — подарок Ильсида — она называлась «Сто великих сражений». Мирон с Нипелем рубились в шашки на соседних креслах, а Аттал молчал, тяжело дыша, переваривая какие-то свои мысли и глядя незрячим взором в иллюминатор по правую руку от Доктора.

В душе Александра поднималась волна гордости от того, что ему приходится сидеть на соседнем кресле с самим хозяином Ахеи. Гордости за себя, за Аттала, за жизнь. И тут же внезапно рождался страх, вернее, сомнение — предвестник страха — а не сон ли это, не кончится ли, не успев начаться. Да ещё голова закипала от осмысления того, что пытался сказать Ильсид. Александр напрягал голову и терзался мыслями, но ничегошеньки не мог придумать. Хотя…

— Аттал Иванович?

— Оу? — не поворачивая головы, хмуро отозвался авторитет.