— Алисия, пожалуйста, я не могу уйти, — смиренно ответил он, инстинктивно вжавшись в плечи. — Я должен…

— Кому ты должен, тем прощаю, — нагловато выдала она, видя, что он почти сдался. — Я тебе всё по полочкам разложила, сынок. Ты реально охамел ко мне с такими предложениями соваться! Больше не поднимай эту тему, а то я тебе ещё и по хлебальничку ноготками заеду, замучаешься зелёнкой мазать. Давай, собирай манатки и дуй на базу, петушок. Завтра я тут до скольких должна находиться, а? — Алисия уставилась на него стеклянными глазами. — Ты чего, язык проглотил? А? Проглотил язык, говорю? Так это ты зря! Говорят, что он не переваривается и в заднем проходе потом застревает, — хохотнула она. — Так что, во сколько мне надо съезжать из этой халупы?

— В десять утра мы обычно…

— Вот. В десять утра завтра придёшь, меня разбудишь и отведёшь обратно. Понял? Я спрашиваю, понял?

— Понял, — еле слышно ответил испуганный Садхир.

— Наконец-то дошло. А теперь проваливай, я поспать хочу, надоел ты мне своим пустословием, — Алиса повернулась к нему спиной и расстегнула бретельку лифа, показывая тем самым, что его тут быть уже не должно. Забыв схватить свою сумку, Садхир выскочил из хижины и быстрым шагом понёсся вниз, всё ещё до конца не понимая, что случилось, и не веря в происходящее. Происшествие настолько выбило его из колеи, что он впервые за несколько лет утратил самообладание, и оттого мысли молодого человека заметались так, что назвать его сейчас гуру было бы неправильно.

Садхир не понимал, что плохого сделал этой девушке? Ведь он был с ней добр и вежлив, он пытался наставить её на путь, хотел помочь взглянуть на себя со стороны… За что она его так? Он и в мыслях не мог представить, что возможно вот так, с ровного места, унизить человека, плюнуть ему в душу, растоптать то, чем он жил долгие годы. Какой же он учитель, если не смог объяснить самые простые вещи? Какой же он мужчина, если молодая женщина навела на него страх? Как он сейчас вернётся назад? Ему что, потом придётся объяснять Ганджарши, что его прогнали, как шелудивого пса? Зачем он тогда здесь? К чему это всё? Почему он такой невезучий?

В расстроенных чувствах Садхир сел прямо на землю, обхватив голову руками, и принялся раскачиваться из стороны в сторону. Так продолжалось до тех пор, пока не пришла спасительная мысль, что всё не просто так — возможно, это испытание, которое ему просто нужно пройти. Поэтому молодой гуру глубоко вздохнул и выдохнул, затем снова и снова повторил это действие, выпрямив спину и закрыв глаза. Постепенно его мысли перестали прыгать испуганной обезьяной, а начали понемногу успокаиваться, пока, наконец, он не ухватил их за хвост.

Начал он с раздумий о том, что всё в жизни переменчиво. Например, у него было отличное настроение сегодня утром, а сейчас оно испортилось. Но ведь не бывает вечных состояний — всё проходит. Как плохое с лёгкостью пришло на смену хорошему, так и наоборот, однажды в его душе воцарится спокойствие и умиротворение. Так почему бы не начать путь к счастью прямо сейчас? Зачем тянуть? Да, девушка поступила по отношению к нему несправедливо, но ведь он не знает, в чём причина такого отношения. Может быть, на неё повлиял тот конфликт с её мужчиной, что Садхир случайно подсмотрел накануне, или у неё в семье какая-то беда, да, в конце концов, просто могли прийти месячные и испортить ей настроение. Вполне может быть, кстати. Он же сам видел, что в ней накопился стресс и неудовлетворённые желания, вот поэтому она и ищет, на кого выплеснуть всю эту гадость, а он, Садхир, просто попался под горячую руку. Это значит, что нужно не ругать её, а пожалеть, не питать ненависть, а простить. Он не будет, подобно глупому ребёнку, зацикливаться на её недостатках, ибо это недостойно учителя. «Разлад без повода — признак глупости» — так учил его Ганджарши. И если он не прекратит ругаться с ней у себя в голове, то будет подобен ослу, бегущему за морковкой, подвешенной на палке перед его мордой.

Да, у него не получилось передать ей хотя бы ничтожную толику своих знаний, спокойствия, умиротворения. Да, она не услышит его речей и не погрузится в изменённое состояние, но, значит, такова её карма. Если бы он дал слепому фонарь, то разве это помогло бы тому? Нет. Тогда зачем ему об этом беспокоиться? В конце концов, они лишь две песчинки на просторах вселенной. Сегодня ветер судьбы ударил их друг об друга, но ровно так же завтра он разнесёт их на десятки километров, и они никогда больше не увидятся. Так что же Садхир тогда переживает и волнуется? Разве есть повод?

Нет.

Но что ему делать сейчас?

Вернуться назад он не может, путь наверх для него закрыт, вниз — тоже. Молодой гуру решил, что он останется здесь и проведёт оставшееся время в медитации без мыслей. Оглядевшись, он увидел невдалеке огромный фикус с раскидистыми ветками. Найдя местечко поудобнее, Садхир сел в позу лотоса, прислонился спиной к дереву, закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

**

Алиса выдохнула, когда этот сопливый дурак, считающий себя каким-то неимоверным мудрецом, в панике выбежал из лачуги. Девушка долго улыбалась, вспоминая его морду, перекошенную страхом, а ведь она просто смеялась над ним и накидывала пуха* (обманывала), желая избавиться от его надоедливого общества. Потому что задолбал он, честное слово.

Элис встала на пороге хижины, уперев руки в боки, и внимательно оглядела всё вокруг, прищурившись от яркого солнца. Сложившаяся ситуация ей даже нравилась, хотя ещё сегодня утром она была вне себя от злости — Саша обманул её, пообещав, что повезёт в нарко-тур. Но, когда они прибыли в «Прелез», то оказалось, что никакими наркотиками здесь и не пахнет. Вместо этого Алиса увидела молящихся монахов, толстомясых обывателей, пытающихся обрести жизненное равновесие, каких-то мудаков с чётками в руках. Причём Шурику здесь понравилось, судя по всему, раз он тут решил остаться, да ещё и на несколько дней, придурок.