Доктор внимательно посмотрел на неё.

— Что ты мне посоветуешь, Бо?

Девушка прищурилась от яркого осеннего солнца.

— Не повторяй одних и тех же ошибок дважды, а трижды — тем более.

— Это ты в каком смысле?

— Во всех.

— Я не совсем тебя понимаю.

— Позже поймёшь, — отмахнулась девушка. — А сейчас просто объясни мне одну простую вещь, хорошо?

— Ну, не знаю, наверное, хорошо, — удивлённо пожал он плечами.

— Это не относится к тому, что ты мне рассказал, но… но это очень важно для меня… сначала нужно прояснить кое-что, — нескладно начала она.

— Конечно, Бо, я внимательно тебя слушаю.

— Ты говоришь, Саша, что любить можно сколько угодно человек, я правильно понимаю?

— Да не, не правильно. Ты не сможешь любить сколько угодно, просто память не позволит. Только у небольшого количества людей встречается феномен фотографической памяти, когда они могут запомнить тысячи лиц. Хотя запомнить — это не значит любить, как ты понимаешь…

— Хорошо, я поняла, — остановила его словоизлияние Бо. — Тогда ответь мне на такой вопрос. Вернее, это не вопрос… — Девушка сжала губы и решилась. — Короче… любить эту самую Алису ты можешь, конечно. Люби, как я тебе смогу запретить? Просто есть вещи, в которых нужно сделать определённый выбор, например, в том, с какой целью любить. Дружить по вторникам, пить чай по четвергам? О каких отношениях между вами мы говорим, Сань, а? Нужно решать…

— Вообще ни о каких. — Он покачал головой. — Все решения уже приняты, и их не отмотаешь взад, каждый из нас сделал окончательный выбор, Бо. Ты сидишь тут, перед тобой сижу я, Алисы здесь нет. Думаю, что всё предельно ясно.

— А мне кажется, что ни черта не ясно. Я уже прошла через любовь на два дома и, правда, Сань, не хочу повторения той же схемы. Спишь с обеими — не любишь ни одну — я так считаю.

— Я не собираюсь с ней спать, Бо. Если регулярно пользуешься и там, и там, то это любишь себя, а не их. Ты же об этом сама говорила.

— То есть ты хочешь сказать, что не собираешься, — она пощёлкала пальцами, — не собираешься совмещать?

— Конечно! Нельзя же плыть на двух кораблях одновременно, особенно, когда они двигаются в разных направлениях.

— Но ведь у тебя будет боязнь, что с той, с которой ты остался, допустим, не сложится так, как ты хотел…

— Всё сложится, Бо, не порти себе нервы, — спокойно порекомендовал ей Доктор. — Я принял решение. И моё решение — это ты. Я люблю тебя, Бо. Действительно люблю.

— Это ещё нужно проверить, — не сдавалась в пессимизме Бо.

— Не нужно проверять, я всё уже испытал на себе.

— И что?

— Мне без тебя плохо.

— А без неё?

— Могу сказать, что прямо сейчас без неё хорошо. Ты даже не представляешь себе, насколько хорошо, — облегчённо просиял Доктор и снова стал серьёзным. — Так что ты мне скажешь, Бо?

— Что я скажу? — закусила губу Бо. — Я скажу тебе, что, кажется, я тоже тебя люблю, Сашка. Хотя мне…

Но Саша не стал дожидаться, когда она снова выскажется, а просто впился в неё долгим поцелуем.

**

— Наконец-то все снова в сборе, — довольно усмехнулась Бо, когда все ребята расселись за маленьким круглым столом. Всего лишь пару часов назад Доктор привёл её в свою ободранную хибару, а она за это время уже успела многое: испытать пыл любви и страсти и множественный оргазм, всплакнуть на его плече, поинтересоваться, почему он сначала снимает штаны, а затем, накинув его рубашку, прибраться в комнате и даже сделать её уютней, украсив окошко найденными в шкафчике шторками.

Чуть позже в полис из Аквилеи вернулись Лойер с Оливером, уставшие, грязные, но с небольшой суммой денег и продуктами, которых хватит ещё на несколько дней. Парни искренне обрадовались Бо, которая уже почувствовала себя полновластной хозяйкой, вышагивая по квартирке в мужской сорочке и гольфах до колен. Тепло поздоровавшись с ребятами, она перехватила купленные припасы и тут же приготовила шикарный обед — макароны по-флотски с подливкой, бутерброды с сыром и большой заварник иван-чая с мёдом.

В квартире было всего три табуретки, поэтому, пока мужики сосредоточено жевали, спеша набить брюхо, Бо стояла рядом, облокотившись на стол и глядя на них, как счастливая мать на непоседливых детишек, которых удалось наконец-то накормить. Конечно, львиную долю взоров получал довольный Сашка, жевавший макароны с сыром и не успевший до конца поверить в то, что всего лишь несколько часов назад он едва не забрызгал одну из стен этой уютной комнатушки таким же мягким желеподобным веществом, только состоящим из его собственных нейронов и глии. Доктор напряженно думал, пытаясь понять, что теперь делать, ведь заново повторить свой эксперимент со стволом во рту он уже вряд ли осмелится, а проблема-то никуда не делась…