– Хорошо, - развел руками Дустов.
– Кого? Кого мы забыли?

– Вы прекрасно знаете, кого, - сказал Балуев громко.
– Вы забыли Яна Владиславовича Веселуху.

– Н-но... его фирма недавно на нашем рынке, - возразил Рыжечкин, - мы думали, что...

– Индюк тоже думал!
– отрезал Балуев.
– Веселуха пользуется уважением бизнес-сообщества, - Балуев бросил косточки под стол собаке и ополоснул руки в поднесенном золотом тазу.
– Его надобно немедленно пригласить!

– Но, - замельтешили чиновники, - как, если пир уже... практически... окончен?

Знатный асфальтоукладчик Лазарь Кравчук встал, посмотрел на чиновников как бы в неком изумлении и вопросил:

– Вы таки будете нас учить, скольки нам сидеть за столом?

Был тот час, когда в лесу становится страшно. Под мостом в морозной полынье вились тугие струи. К крыльцу Марынского дворца подъехал новый "Ауди", из него ловко выпрыгнул Ян Владиславович Веселуха в рыжей кожаной куртке и меховой шапке, - шапку отдал направо, куртку отдал налево, - быстро поднялся в зал, и лакеи распахнули перед ним дверь. Взгляды восхищенные (бизнес-сообщества) и недоумевающие (чиновников) провожали его.

– Спасибо, - сказал он, садясь на место, так, чтобы всем было слышно, за оказанную честь. Это в наше время - да!

Соседи принялись наливать Веселухе из разных бутылочек, и он замахал руками в припадке скромности. Особенно старался пивовар Балуев.

– Ваш прибор, - приговаривал он, поводя темными бровями, - та-ак наше пиво любит! Правда, замечу, только "Невское". "Балтику" - хоть зарежь...

– Как и я, - улыбался Веселуха, - как и я...

Стемнело уже совершенно, зажгли электричество, но не то, которое заполняет весь зал, не огромную люстру, при свете которой за окнами - слепая тьма, а маленькие светильники по стенам, так что пространство на площади и во дворце казалось единым полутемным океаном. Тени и радужные дымки стояли по стенам. Из окон тянуло морозом. Рыжечкин поманил Дустова на лестницу и там шепотом сказал по-французски (чтобы охрана не поняла):

– Mais c'est impossible! Неужели он так влиятелен? Кто за ним стоит?

– Я теряюсь в догадках, - ответил Дустов взволнованно.
– С ума сойти. Дв***й год на дворе, а еще есть такие крыши, которых мы не знаем!

– А может быть, - сделал смелое предположение Рыжечкин, - за ним стоит Москва?

– Ну!
– махнул рукой Дустов.
– Загнул! Слушай... надо будет к нему подойти потом... ну, подвести его под человеческие законы. Когда мы его освоим, он будет не так страшен.

Умнейший Дустов был умнее Рыжечкина, но Рыжечкин лучше чуял нутром, и ему подумалось: "Ой, сомнительно, что мы его освоим!"

Тени кружились вихрями по стенам, за окном без перемены стояла густая стужа, и в зеркале темном, как в яме, дрожали занавески и небо, подсвеченное городом, - сквозь эту подсветку прорывались звезды. В кабинете, куда Веселуху зазвали для беседы, было пусто и очень интимно.

– Ян Владиславович, - начал господин Рыжечкин, кося глазками в угол, а-а... мы бы хотели с вами поближе а-а... познакомиться для тесного сотрудничества... Может быть, вы как уважаемый в бизнес-сообществе человек хотели бы войти в какой-нибудь комитет... Разумеется, это потребует от вас...

На этом месте язык Рыжечкина застыл, как будто его опустили в банку с жидким азотом.
– "Что со мной творится!" - подумал чиновник.

– Вы посланец Москвы?
– спросил он измененным голосом.
– Скажите, вы из другого мира? Вы присланы с Марса сорвать нам трехсотлетие? Почему ваш заместитель говорит, что ваша фирма существует ради рабочих? Может быть, вы представители международной, - горло Рыжечкина перехватило, - жидомасонской организации?

Тут Рыжечкин сглотнул так, как будто хотел проглотить сырную луну, которая как раз выплыла и красовалась перед ним в окне; но на пути к луне сидел напротив скромненький господин Веселуха. Из памятников генеральный директор был более всего похож на Грибоедова, что сидит перед ТЮЗом.

– Нет, - сказал Ян Владиславович мелодично, - я не занимаюсь политикой. Вы знаете мою биографию, я ученый. Я не топаю, не хлопаю. Неужели вы не верите?
– вывел он проникновенно.

Только чуткий Рыжечкин уловил упрек и злую насмешку. Безнадежно все и горько, подумал Рыжечкин. Рыдания подкатили к его горлу, как будто был он девицей.

– Я не верю!
– возразил Рыжечкин звонко.

И тряхнул головой.

– И чего бы вам хотелось в таком случае?
– поинтересовался Веселуха.

Рыжечкин отер незаметно набежавшую слезу (хорошо все-таки, что не он сидел против луны!) и неожиданно сказал:

– Купите меня, а? Я буду вашим человеком в правительстве.

– Почем?
– спросил Веселуха, вынимая бумажник.

Петя Варвар на верхушке голубой елки взлохматил пятерней волосы на затылке и наставил шпионскую камеру с диктофоном. Искры от его сигареты уносило в ночь, навзничь.

– Даром!
– гаркнул Рыжечкин.
– Даром...

– Точно даром?
– уточнил Веселуха.
– Или авансом?