— Мы с тобой серьезно поговорим, когда я вернусь, — прошептал он мне на ухо, обдавая кожу на виске горячим дыханием. — И, ради Бога, Русланка, прекрати придумывать всякие ужасы. Все будет нормально.

По телу привычно пронеслась горячая волна, а где-то в животе от ласкового обращения «Русланка» скрутился тугой щекочущий комочек счастья. Я даже сообразить ничего не успела, как парень чмокнул меня в лоб и, не оглядываясь, двинулся следом за уже исчезнувшим за деревьями отряде.

— Отомри. — хмыкнул Колобок рядом с моими ногами. — Поверь, Руслана. Эти из любой ямы выберутся…

За толстыми стенами шатра в очередной раз вспыхнул яркий свет и озарил все внутри до мельчайших деталей. Через пару секунд, когда всполох исчез, уши заложило от громкого раската грома, а тяжелые капли дождя с удвоенной силой застучали по тяжелой ткани. Я нервно поежилась и, укутавшись в теплое меховое одеяло, поднялась на лежанке, устало взъерошивая волосы. Сон приходить никак не желал, а разбушевавшаяся гроза только ухудшала дурное предчувствие и усиливала атаку мрачных мыслей. Колобок рядом испуганно вздрогнул от нового громового переката и тоже распахнул глаза, придвигаясь ближе ко мне.

— Боишься? — с вялой полуулыбкой спросила, ласково поглаживая хлебушек по макушке.

— Я ничего не боюсь! — гордо отозвался Колобок, но отодвигаться не стал.

Непогода с каждым мгновением все сильнее входила в раж. Ливень хлестал сплошной стеной, а всполохи молний почти не тухли, сменяя друг друга каждую секунду под новые раскаты грома. Сильный ветер завывал и заставлял лес грозно шуметь и пугать даже меня, хотя грозы я никогда не боялась. Полумрак внутри шатра, разгоняемый только слабым огоньком свечи и частыми вспышками молний, сильно давил на нервную систему. Из головы по-прежнему не выходил отправившийся на разведку отряд. К вечеру после их ухода, когда на чистом солнечном небе, неожиданно, начали появляться серые облака, постепенно превращающиеся в клубящиеся черные тучи, на сердце стало еще беспокойней. Я с трудом выпрашивала у оставшихся в лагере себе хоть какую-нибудь работу, дабы отвлечься от мрачных мыслей. В итоге остаток дня провела, помогая Стёпке, а ближе к ночи, вместе со всеми металась по роще, утаскивая в шатры лежавшие на улице вещи и спасая их от начинающегося дождя.

Я передернула плечами от очередного громкого раската, и прикрыла глаза, снова поваливаясь на одеяла и уговаривая себя хоть немного уснуть. Рука автоматически поглаживала горячего дрожащего Колобка.

— Руслана, — прошептал тот испуганным голосом, спустя минут десять молчания.

— Что?

— Ты слышишь?

Я открыла глаза и непонимающе приподняла брови. Прислушалась, но кроме завываний ветра в чаще и шума ливня ничего не услышала. Даже гром гремел уже чуть реже.

— Что именно? — спросила, поворачиваясь в сторону хлебушка и с трудом разглядывая очертания его силуэта в отблесках горящей свечи.

Тот не успел мне ответить, как уже привычный шум непогоды, неожиданно, нарушил новый звук. Я испуганно подскочила на лежанке, чувствуя, как от кончиков пальцев до макушки проходит электрический разряд страха. Руки задрожали и теперь уже я прижимала к себе такого же испуганно Колобка, пытаясь успокоиться.

Может, показалось?

Надежда на слуховые галлюцинации оказалась напрасной. Под очередную вспышку молнии раздался громкий протяжный вой, болезненно впившийся в разум. Мы с Колобком задрожали еще сильнее.

— Это что, волки? — осевшим голосом прошептала я.

Вой повторился. К нему присоединился еще один. Потом снова. И снова. Казалось, что целая стая бродит совсем рядом с нашим лагерем.

— Не к добру это. — прошептал Колобок. — Ох, Руслана, не к добру…

Я судорожно сглотнула. Вот теперь стало по-настоящему страшно. За все те дни, что мы бродили в лесу, диких животных не встречали ни разу. Помнится, Максим говорил, что в Сказочном Лесу хоть и живут неразумные звери, но они редко выходят к людям, особенно, крупные, поэтому я даже не задумывалась над тем, что они могут причинить нам вред. Ну и, учитывая, что рядом всегда были Хранитель и Кощей, которым я безоговорочно доверяла, я до этого всегда чувствовала себя под защитой. Вот только доносившийся с улицы вой был слишком не похож на дружелюбное приветствие. Да еще и Колобок с этим своим «не к добру»…

Мы с хлебушком несколько минут сидели в испуганном молчании, прислушиваясь к будоражащим звукам снаружи, когда с улицы, неожиданно, подул сильный поток ветра. Тканевая тяжелая дверь в шатер чуть взметнулась вверх, пропуская внутрь ледяной сквозняк. Единственный предмет освещения внутри — толстая свеча в чашке, мгновенно потухла, оставляя замерших нас в кромешной темноте.

— Руслана, — истерически пробормотал Колобок, и я почувствовала, как его тельце заходило ходуном под моей рукой. — Мы умрем.

Я судорожно сглотнула и согласно кивнула. Совершенно не исключено, и очень даже вероятно.

Очередной вой раздался прямо около той самой стены, где находилась наша лежанка. Казалось, зверь с той стороны подошел почти вплотную к шатру. Колобок взвизгнул, а я мысленно начала вспоминать все известные мне молитвы, отползая ближе к центру палатки.

— Руслана! — сипло выдохнул хлебушек, расширенными от ужаса глазами смотря в сторону входа.

Я замерла и медленно проследила за его взглядом, впервые в жизни понимая, что значит выражение «кровь застыла в жилах». С той стороны в тканевую дверь кто-то скребся, а я судорожно пыталась вспомнить, почему не догадалась попросить оружия у кого-нибудь из дружины. Какой-нибудь захудалый кинжал мне совсем бы сейчас не помешал. И нет, я не говорю, что способна была бы отразить атаки врагов, но, по крайней мере не сидела бы сейчас застыв в одной позе ужаса и со смирением ожидая страшной участи.